Моему отцу Гэри Шрайберу, со всей любовью — за то, что он
дал мне крылья для полета.
Мне нужны такие отношения, которые в конце позволят вонзить
зубы.
Александр Стерлинг
Благодарности
Миллион благодарностей моему редактору Кэтрин Браун Тиген за
дельные советы, талант и дружбу.
Множество благодарностей удивительной Джулии Хитмен из
издательства «Харпер Коллинз» за ее напряженную работу и тесное сотрудничество.
Я глубоко признательна моему брату Марку Шрайберу за его
великодушие, опыт и компетентность.
ХОХО! — Сьюзи, Бену и Одри Шрайбер за вашу поддержку и
незабываемую поездку в Новый Орлеан.
1. Маленькое чудовище
В первый раз это случилось, когда мне было пять лет.
Я только что закончила раскрашивать картинки в своем
детсадовском альбоме, полном родительских рисунков в стиле Пикассо, мозаичных
слоников из шелковой бумаги и ответов на вопросы о любимом цвете, домашних
питомцах, лучшем друге и так далее, придуманных нашей воспитательницей миссис
Сварлиш, чья фамилия как нельзя лучше подходила к ее сварливому нраву.
Мы, детишки, сидели полукругом на полу в читальной зоне.
— Брэдли, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? —
спросила миссис Сварлиш, когда получила ответы на все другие вопросы.
— Пожарным! — крикнул он.
— Синди?
— Э… медсестрой, — кротко пролепетала Синди
Уоррен.
Миссис Сварлиш опросила всех остальных и получила обычные
ответы. Кому-то из нас хотелось стать полицейским, кому-то астронавтом, кому-то
футболистом.
Наконец настал мой черед.
— Рэйвен, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? —
спросила миссис Сварлиш, чьи зеленые глаза смотрели сквозь меня.
Я молчала.
— Актрисой?
Я покачала головой.
— Врачом?
— Не-а.
— Стюардессой?
— Тьфу! — был мой ответ.
— Тогда кем же? — раздраженно спросила она.
— Вампиром! — выкрикнула я после недолгого
размышления, чем до глубины души потрясла миссис Сварлиш, а заодно и всю
детвору.
В какой-то момент мне показалось, что она рассмеялась. Хотя
нет, не показалось. Так оно и было. Дети, сидевшие рядом со мной, слегка
отстранились. Вот так мои сверстники в большинстве своем слегка отстранялись от
меня на протяжении практически всего моего детства.
* * *
Меня зачали на водяной кровати моего папы или под мерцающими
звездами на крыше спального фургона моей мамы, в зависимости от того, кто из
родителей рассказывал эту историю. Эти родственные души никак не могли
расстаться с семидесятыми годами, вспоминали настоящую любовь, смешанную с
наркотиками, какой-то малиновый фимиам и музыку «Грэйтфул дэд».
[1]
Босая девчонка с нитками бисера, вплетенными в косы, в
блузке на бретельках и обрезанных линялых голубых джинсах сошлась с длинноволосым,
небритым, загорелым парнем в очках под Элтона Джона, на котором была кожаная
безрукавка, клеши и сандалии. Думаю, что им еще повезло. Конечно, я вышла
настолько непохожей на других детей, что дальше некуда. Мне бы могло взбрести в
голову желание стать хиппи-оборотнем с бисером в косичках, но почему-то, уж не
знаю, почему именно, я помешалась на вампирах.
После моего появления на свет Сара и Пол Мэдисон стали более
ответственными или, можно сказать, менее сдвинутыми. Во всяком случае, они
продали свой хипповый жилой автофургон и перебрались в нормальную квартиру, в
которой, впрочем, тоже царил дух детей цветов. Наше жилище было изукрашено
трехмерными постерами и оранжевыми лампами в виде трубок с причудливо
движущейся жидкостью, метаморфозы которой можно было наблюдать часами.
Время тогда, скажу вам, было расчудесное. Мы втроем играли,
смеялись, без конца грызли печенье «Туинкиз» да смотрели черно-белый телевизор,
которым мои предки обзавелись, когда открыли банковский счет. За теликом мы
засиживались допоздна, смотрели все больше ужастики, фильмы про Дракулу,
Бэтмена, но я чувствовала себя в полной безопасности под покровом полуночи,
поглаживая округлившийся живот мамы, издававший булькающие звуки наподобие
оранжевых ламп. По моему детскому разумению, она и родить собиралась что-то
вроде такой же игрушки, ну, может быть, движущейся.
А вот после родов все изменилось, потому что родила мамочка
никакую не игрушку и уж точно не лампу. Она родила Недотыка! Как она могла? Как
она могла вдруг, ни с того ни сего, положить конец всем нашим дивным вечерам с
«Туинкиз». Теперь спать она ложилась рано, а это существо, которое родители
невесть почему назвали Билли, пищало и вопило ночь напролет. В ту пору именно
Дракула из телевизора составлял мне компанию, пока мама спала, Недотык орал, а
папа менял в темноте описанные пеленки.
В довершение всех несчастий меня неожиданно отправили в
жутко тоскливое место, которое, что уже само по себе плохо, не было моим домом.
Его украшали, если это слово подходит к такой ерунде, вовсе
не трехмерные постеры, а дурацкие коллажи, составленные из отпечатков детских
ладошек. Кроме того, там было полно умильных девочек в платьицах с оборками и
мальчиков в коротких штанишках, словно из рекламного каталога компании «Сирз».
Родители сообщили, что это унылое заведение называется детский сад, хотя садом
тут и не пахло.
— Они будут твоими друзьями, — заверила меня мама,
когда я изо всех сил жалась к ее боку.
Потом она помахала мне на прощанье, послала несколько
воздушных поцелуйчиков и оставила в компании этой матроны, миссис Сварлиш, то
есть в таком унылом одиночестве, какого и вообразить невозможно. А вот
Недотыка, чтоб ему пусто было, мама унесла на руках назад, в волшебное царство
постеров, светящихся в темноте, увлекательных ужастиков и дивного печенья.
Не знаю уж, каким чудом, но мне удалось продержаться весь
тот день.
Я вырезала из черной бумаги фигурки, наклеивала их на черную
бумагу, подкрашивала пальцем губки Барби в черный цвет и рассказывала помощнице
воспитательницы истории о привидениях, в то время как детишки из каталога
«Сирз» бегали вокруг меня, как будто все они были кузенами, пришедшими сюда
прямо с общеамериканского семейного пикника.
Дело дошло до того, что, когда мама наконец явилась, чтобы
меня забрать, я даже обрадовалась, увидев Недотыка.
В тот вечер она застала меня у экрана телевизора, к которому
я прижималась губами, пытаясь поцеловать Кристофера Ли в «Ужасе Дракулы».