Он проводил меня до двери и шутливо куснул шею вампирскими
зубами.
Я рассмеялась и попыталась вытащить накладные зубы у него
изо рта.
— Ой! — воскликнул он.
— Ну не супер же клеем ты их приклеил!
— Рэйвен, ты по-прежнему веришь в вампиров? —
спросил он.
— Я думаю, ты излечил меня от этого, — ответила
я. — Но от черной губной помады я все равно не откажусь.
Он одарил меня долгим, божественным поцелуем.
Я уже повернулась, чтобы уйти, заметила на пороге пудреницу
Руби с монограммой, подняла ее и открыла, чтобы поправить перед зеркальцем свою
помаду. В нем отражалась передняя дверь особняка.
— Сладких сновидений, — услышала я слова
Александра, но в зеркале он не появился.
Я обернулась. Александр стоял в дверях, но когда я снова
заглянула в зеркальце, его не было!
Я снова обернулась, увидела, что мне в лицо смотрит дверная
ручка, и отчаянно забарабанила в дверь.
— Александр!
Не веря случившемуся, я попятилась от двери, медленно
отступила и уставилась вверх, на окно мансарды. Там загорелся свет.
— Александр! — позвала я.
Мой гот, принц, рыцарь ночи выглянул из-за штор. Глядя на
меня со страстью и желанием, он коснулся окна ладонью. Я застыла на месте, а
когда потянулась к нему, он отступил за занавеску.
Свет погас.
22. Рубеж
Моя детская мечта исполнилась, но она оказалась куда больше
похожей на ночной кошмар, чем я могла себе представить. Всю ночь я лежала без
сна, пытаясь разобраться во всем этом и понять.
Юноша, в которого я была влюблена, на самом деле вампир?
Неужели мне предстоит провести всю жизнь с вурдалаком?
Надо же, я ведь часто воображала себе нечто в этом духе, но
только вот отреагировала на свое открытие совсем не так, как это представляла.
Я не схватилась за телефон, чтобы позвонить на телевидение. Пока мы с Беки
ехали домой, я не сказала ни слова, только растерянно пялилась в окно, а
подружка напропалую кокетничала с Мэттом.
Дома я заперлась в спальне и просмотрела все свои книжки про
вампиров в поисках ответов, но ничего не нашла. Я повторяла себе, что люблю
его, несмотря на то, кто он такой, что ни за что не выдам его тайну. Так-то оно
так, но готова ли я ради него отказаться от всего того, что было моей жизнью,
поменять мой мир на его, оставить моих родителей, Беки и даже Билли?
Я уставилась на собственное отражение в высоком зеркале так,
словно видела его в последний раз.
* * *
Весь следующий день я провела на кладбище, расхаживая перед
памятником баронессе, а как только солнце село за деревьями, направилась в
особняк. Обойдя холм, я заметила, что ворота заперты, а когда забралась на
забор, особняк показался мне еще более пугающим и одиноким, чем обычно.
«Мерседеса» во дворе не было, и свет в окнах не горел. Я долго звонила в
колокольчик, стучала дверным молотком, но ответа не дождалась, а когда
заглянула в окно гостиной, то увидела, что вся мебель теперь оказалась в белых
чехлах.
Я обежала дом, прижала нос к подвальному окну, и у меня
перехватило дыхание. Ящики с грунтом исчезли! Сердце мое упало, в горле застрял
ком, который невозможно было проглотить.
Я взялась за неплотно державшийся кирпич, с помощью которого
раньше проникала внутрь, но когда потянула за него, выпал конверт, поперек
которого было большими буквами написано мое имя.
Я подбежала к воротам и поднесла письмо к свету. Да, мое имя
читалось отчетливо.
Я извлекла черную карточку. На ней кроваво-красными буквами
были выведены простые слова: «Потому что я люблю тебя».
Я любовно погладила каждое слово кончиками пальцев и прижала
письмо к сердцу. Слезы капали у меня из глаз, когда я устало прислонилась к
воротам особняка.
Это был кол, вбитый в мое сердце.
Птички щебетали у меня над головой, и я машинально подняла
глаза, чтобы увидеть, как они кружат над деревьями. Одна из них спикировала вниз
и опустилась на железные ворота прямо надо мной.
Нет, это была не птица, а летучая мышь.
Она торжественно распростерла крылья, замерла и вперила в
меня свой взгляд. Ее тень выделялась на тротуаре, дыхание попадало в такт с
моим. Летучие мыши слепы, но взгляд этот как будто проникал мне в душу.
Я медленно потянулась к ней.
— Александр?
И тогда она улетела.
