До сего момента Тревор Митчелл никогда даже не притрагивался
ко мне, не говоря уже о том, чтобы целоваться, за исключением того случая,
когда он укусил меня в детском саду. Мне всегда казалось, что если я к нему
сунусь, то могу рассчитывать разве что на удар по башке — и тут такое! Перебрал
он, что ли? Или это у него шутки такие? Но, судя по тому, как его губы
коснулись моих, мне показалось, что поцелуй доставил удовольствие нам обоим.
Я не знала, что и думать, а Тревор тем временем потащил меня
к задней двери, мимо одуревшей парочки, обжимавшейся на ступеньках, мимо
мусорных бачков и фонтана, под высокие деревья и в темноту.
— Ты боишься темноты, девочка-чудовище?
Свет почти не пробивался сквозь густую листву, так что мне
трудно было разглядеть даже красные полоски на его свитере.
— Нет, она мне очень даже нравится.
Он прижал меня к стволу дерева и принялся целовать
по-настоящему. Его руки шарили повсюду, и по мне, и по дереву.
— Мне всегда хотелось поцеловать вампира, —
выдохнул он.
— А мне — неандертальца.
Он рассмеялся и продолжил целовать меня.
— Следует ли из этого, что мы с тобой теперь
гуляем? — спросила я, основательно запыхавшись к этому времени.
— Что?
— Ну, например, в школе? Мы будем держаться за руки на
переменах, сидеть вместе за ланчем, ходить по выходным в кино?
— Ага, что-то в этом роде.
— Значит, мы гуляем.
— Ага.
Он рассмеялся.
— Ты можешь любоваться тем, как я играю в футбол, я —
тем, как ты превращаешься в летучую мышь. — Он начал тихонько покусывать
меня в шею. — Ручаюсь, тебе это нравится. Правда, девочка-чудовище?
Сердце у меня упало. Конечно, на самом деле я вовсе не
горела желанием стать подружкой Тревора. Это ведь не то, как если бы он был
Марсом, а я Венерой. Мы с ним были из разных Вселенных! По большому счету он
мне даже не нравился. Я знала, зачем он вывел меня сюда, знала, что он хочет
сделать, и знала, кому он расскажет, и, наконец, то, что он задумал выиграть
десять долларов у своих приятелей за то, что трахнет готическую цыпочку. Знала,
но надеялась, что он докажет, что я ошибаюсь. Вместо этого он доказывал, что я
чертовски права. Пора было переходить к делу.
— Хочешь знать, почему я не ношу белого? Хочешь
полетать со мной?
— Ага.
Он улыбнулся, вроде как слегка удивившись, но с явным
вожделением.
— Держу пари, что летаешь ты классно, как и положено
вампирам.
Я потащила его за забор, в рощу. Ведь в темноте я видела
куда лучше, чем он. Привычка к ночным вылазкам сделала свое дело, ночное зрение
у меня пусть и не как у кошки, но близко к тому. Под луной, указывавшей путь,
мне было совсем не страшно, а когда я подняла голову, то увидела над кронами
нескольких летучих мышей. До сих пор в нашем Занудвилле мне никакие летучие
мыши не попадались. Правда, с другой стороны, не больно-то я шастала по
вечеринкам.
— Я ничего не вижу, — сказал Тревор и отбросил
ветку, зацепившую его волосы.
Пока мы шли, он беспрестанно размахивал руками, как будто от
кого-то отбиваясь. Одни, подвыпив, начинают задираться, другие слюни
распускают, Тревор же, как видно, начал трусить, что отнюдь не добавляло ему
привлекательности.
— Давай остановимся здесь, — сказал он.
— Нет, немного подальше, — сказал я, следуя за
летучими мышами, которые летели в глубь леса. — Сегодня мой шестнадцатый
день рождения. Я хочу, чтобы это была незабываемая ночь! Нам нужно полное
уединение.
— Здесь полным-полно уединения, — буркнул он, шаря
вокруг и пытаясь поцеловать меня.
— Мы почти пришли, — сказала я, увлекая его
дальше.
Огни дома уже были не видны. Мы не могли сделать и пары
шагов, не наткнувшись на дерево.
— Вот подходящее место! — наконец сказала я.
Он крепко сжал меня, но вовсе не потому, что изнемогал от
страсти, а потому, что изнемогал от страха. Ну не умилительно ли?
Легкий ветерок шелестел в кронах, неся запах осенней листвы.
Я слышала писк летучих мышей, круживших высоко над головой. Полная луна
освещала их крылья. Все это было бы чертовски романтично, будь со мной
настоящий кавалер.
Тревор в темноте ничего не видел, потому пытался возмещать
нехватку зрения руками и губами. Он исцеловал все мое лицо, добрался руками до
моих ягодиц, и даже в кромешной тьме ему не потребовалось много времени, чтобы
нащупать пуговицы на моей блузке.
— Нет, ты первый, — сказала я ему.
Я пустила в ход всю свою сноровку и подняла его свитер. Под
ним оказалась футболка с V-образным вырезом, а под ней еще и нижняя майка.
«На все это уйдет уйма времени», — подумала я и
потрогала его голую грудь.
Почему бы и нет? Она же находилась прямо передо мной. Грудь
была мягкой, гладкой и мускулистой.
Тревор привлек меня ближе, моя черная кружевная блузка из
искусственного шелка коснулась его обнаженного торса.
— Я очень хочу тебя, бэби, — прошептал он,
прижимаясь так, чтобы я ощутила его напрягшуюся штуковину.
— Я тоже, бэби.
Я вздохнула, закатывая глаза, медленно уложила его на
влажную землю, а потом стянула с него мокасины и носки. Все остальное он
проворно сбросил сам. Тревор лежал абсолютно голый, чуть приподнявшись на
локтях, а я разглядывала его в свете луны, смакуя этот момент. Скольких девиц
этот мистер Красавчик укладывал под дерево и бросал уже на следующий день? Я не
первая и не последняя. Просто со мной этот номер не пройдет.
— Поторопись. Иди сюда, — позвал он. — Я
замерз.
— Подожди минутку. Не хочу, чтобы ты видел, как я
раздеваюсь.
— Я вообще ничего не вижу. Мне и собственных рук не
разглядеть.
— Ладно, я сейчас.
Я держала в руках все шмотки Тревора Митчелла. Его свитер,
футболку, майку, брюки цвета хаки, носки, мокасины и трусы. Все, в чем он был.
У него ничего не осталось. И что было девушке со всем этим делать?
Девушка бросилась наутек. Я припустила со всех ног так, как
не бегала никогда в жизни, рванула так, словно сутки напролет проводила на
беговой дорожке. Попадись я на глаза мистеру Харрису, он наверняка включил бы
меня в состав легкоатлетической команды.
Летучие мыши, словно подстроившись под мои движения, тоже
покинули место происшествия. Я быстро добежала до дома с охапкой одежды Тревора
в руках.
Пижоны, выпивавшие на заднем крыльце, были поглощены своей
болтовней. Никто не заметил, как я опустошила мусорный мешок, наполовину
наполненный банками из-под пива, и набила его барахлом Тревора.
