- Ну это уж слишком.
- Хватит с нас линз!
- Приходите сегодня ночью, все, и я покажу.
- Выходить из дома в безлунную ночь? - презрительно хмыкнул Метте. - Только глупцы, разбойники и астрологи бродят там, где нет света. У меня нет никакого желания подставлять голову под удар какого-нибудь безымянного мазурика, благодарю покорно. Пусть кто-нибудь еще принесет себя в жертву на алтаре вашей лженауки.
Выведенный из себя Фауст оглядел одного за другим своих голых товарищей. За исключением Метте, который глазел на него как на василиска, он не встретился взглядом ни с кем. Даже Бекманн смотрел куда-то в сторону.
- Хорошо! Вагнер! Неси сюда мои оптические стекла. Хочу показать действенность моего нового прибора прямо здесь! - Он подошел к ограде и на скорую руку установил и настроил телескоп. - Смотрите же сюда, в этот проем между зданиями и участком городской стены, а потом за деревья. Вы все увидите! Если вы посмотрите в мой телескоп, вам покажется, что деревья протянул к вам свои ветви. Вы сумеете даже сосчитать листья. Если на ветке сидит птица, вы с изумлением увидите, как раскрывается и закрывается ее клюв, когда она поет, и все это издалека, откуда вы не могли бы услышать эту песню. Теперь посмотрите вниз, где через ручей, змеящийся по лужайке, переброшен каменный мост… Ну, видите двух хозяек, остановившихся по дороге к рынку посплетничать? Через мою трубу вы сможете увидеть чудо: как их языки шевелятся, не исторгая ни звука. Идите же, Метте, идите, мой Фома неверующий, вам следует быть первым.
Метте отвернулся и промолчал.
- Нет? Тогда - Сбрулиус… Факкус? Подходите, уважаемые коллеги. Кто же будет первым?
Сбрулиус лениво приблизился к трубе и нагнулся, чтобы заглянуть в окуляр. Следуя указаниям Фауста, он навел трубу на отдаленный мост и настроил фокус. Некоторое время молчал. Потом поднял голову, чтобы взглянуть на мост, затем снова посмотрел в трубу.
- Удивительно, - пробормотал он. - Неужели с ее помощью можно видеть и через стены? А куда надо навести трубу, чтобы взглянуть отсюда на женскую баню?
Превосходно! Изобретению всего лишь день, а магистр Сбрулиус уже умудрился отыскать способ поставить его на службу своей похоти!
- Бекманн! - закричал Фауст. - Конечно же, вы не откажете в просьбе приятелю и ученому другу. Прошу.
Когда Бекманн посмотрел вверх через телескоп, в его взоре появилась задумчивость.
- Гм… занятное приспособление. Но нужно ли оно? Не далее как вчера Метте напомнил мне, что еще Аристотель точно описал этот феномен много лет назад.
- Ничего подобного!
- Нет-нет, описал, - недовольно вмешался Метте, - в своей « Физике ». Там объясняется, почему днем со дна пересохшего колодца видно звезды. Сам колодец, очевидно, служит подобной же трубой, не пропуская лишний свет на пути лучей. А оптическими стеклами служили сгустившиеся слои воздуха. Так что ваш прибор не представляет собой ничего нового.
- Вот и я замечу, - вставил Сбрулиус, - что наблюдения Аристотеля, даже сделанные невооруженным глазом, были совершенно недвусмысленны. Поэтому можно допустить, что он обратил внимание на это устройство не ради лавров «отца науки». Что достаточно хорошо для Аристотеля, то безусловно важно и для нас.
- Метте! - вскричал Фауст. - Вы - честный и достойный человек! Ваши доводы, хотя и неверные, питает здравый смысл. Станьте же моим первым новообращенным, мой самый суровый критик. Вот телескоп. Подойдите, посмотрите и поймите!
Метте упрямо затряс головой.
- Даже не посмотрите? - изумленно вскричал Фауст. Он указал Мете на телескоп. - Я либо прав, либо неправ. Как можно отказываться нагнуться на несколько сантиметров, приставить свой глаз к телескопу и посмотреть?
- Я не намерен публично оказаться причастным к вашему вздору, - с достоинством промолвил Метте. - Я верю в тот порядок, который с полной очевидностью знаю. И не знаю иного порядка, в который мог бы поверить.
- Поразительное недоброжелательство! Любопытно бы знать, какую выгоду сулит ваше упрямое невежество?
- Недоброжелательство? - Метте вскочил, сжав кулаки, смертельно бледный. - Невежество? Вы решили вознестись над своими товарищами; нам же отвели роль обеспечить это восхождение, позволить вам взобраться на вершину по нашим спинам, осыпать вас милостями и петь вам дифирамбы в обмен на дичайшую, самую фантастическую чепуху; и вы еще смеете говорить о невежестве и недоброжелательстве?! - Он оперся на протянутую Бекманном руку, но воспользовался ею, чтобы сесть обратно в ванну. - Вас поразил недуг нескромности.
- Это вызывает изумление! - гневно закричал Фауст, и кровь ударила ему в голову. Он почувствовал удушье, его щеки горели. - Вы бросаетесь оспаривать мою точку зрения прежде, чем я успел ее изложить. Ваши умы настроены против меня заранее, до того как я привел свои доводы! Вы, как попугаи, твердите одно и то же, и слова эти отнюдь не новы. Можно подумать… - Он запнулся. - Можно подумать, вы все до единого вступили в заговор против меня!
О-о! До тебя начало доходить.
Чувствуя неловкость, Бекманн произнес:
- Друзья, мы проведем диспут в другой день. А вам не следует думать, что мы устроили против вас заговор! Просто прежде чем выслушать объяснение ваших новых… суждений, не мешает прийти к единому мнению.
Долгое время Фауст не мог говорить. Затем, когда к нему вернулся дар речи, слова полились из него, подобно бурному течению, безостановочно, подстегиваемые возмущением и гневом:
- Я потрясен. Я явился сюда, к тем, кого считал благороднейшими умами в христианском мире, чтобы показать и обсудить новые секреты природы вселенной. Я припас для вас честь первыми узнать об этих чудесах во всех подробностях. Однако истина для вас - пустой звук. Все вокруг вас поражено гниением и невежеством. Вы, плюясь, порочите все, что красиво и хорошо, а потом пытаетесь убедить мир, что нет ничего вкуснее ваших экскрементов. Вы увиливаете от ответа, занимаетесь шарлатанством и путаетесь в логике, когда кто-нибудь спрашивает, что же открыли вы сами? Это невыносимо! Вы!…
Ага!
- Вы сводите меня…
Ну же, давай, скажи это!
- … с ума!
Спасибо, Фауст. Мой тезис доказан. Давай же убираться отсюда.
Вечером, вскоре после заката, Фауст шел через рыночную площадь, оглашая ее криками. Вагнер неохотно плелся за ним с телескопом, а Фауст призывал горожан пробудиться и выйти понаблюдать за звездами.
- Вы увидите кольца Сатурна! - вопил он. - Планеты, окруженные кольцами и множеством спутников! Галактики и туманности! Еще не изведанные чудеса!
Когда никто не вышел, он принялся реветь и орать, колотя в двери кулаками. Люди в своих жилищах отнеслись к этому по-разному. Кто-то смеялся; кто-то бранился; кто-то пододвигал к дверям мебель и громко напоминал, который час.
