Тут уже вспыхнула я:
— Чушь собачья! В смерти Дьюана меня уже давно никто не
обвиняет. А что касается Хью… Это просто глупо. Он мой друг.
— Какая между вами может быть дружба? Он такая же
дрянь, как и ты. Насколько я слышала, он очень потешался, рассказывая всем и
каждому о твоей плетке и крыльях. Кстати, если тебя интересует мое мнение, то
ты перешла все грани дозволенного. Даже для суккуба. — Люсинда показала
глазами на книгу, которую я бросила на стойку. — Я передам мистеру
Картеру, как ты приняла его подарок.
С этими словами она повернулась и ушла, закрыв за собой
дверь.
— Набожная сука, — пробормотала я. —
Интересно, сколько народу знает о моем наряде демоницы?
— Не обращай на нее внимания, — сказал
Питер. — Она никто. К тому же ангел. Какое нам дело до их болтовни?
Я нахмурилась. И тут меня осенило. Господи, как же я раньше
до этого не додумалась! Нужно было отдать Люсинде должное.
— Вот оно!
— Что? — спросил Коди, успевший набить рот
остывшей пиццей.
— Дьюана убил ангел! И напал на Хью тоже ангел! Все
сходится. Ты был прав, когда сказал, что у демона нет повода нападать на нас.
Но ангел — это другое дело. Я имею в виду настоящего ангела, а не хранителя
вроде Люсинды.
Питер покачал головой.
— Ангел мог бы сделать что-нибудь такое, но для него
это слишком мелко. Великая космическая битва добра и зла — не чета боксерскому
матчу. Сама знаешь. Уничтожать одного пособника зла за другим напрасная трата
времени.
Коди задумался.
— А вдруг это был ангел-ренегат? Тот, кто не соблюдает
правила игры?
Мы посмотрели на молодого вампира с удивлением. Сегодня
вечером он в наших разговорах почти не участвовал.
— Такого не бывает, — возразил его
наставник. — Правда, Джорджина?
Оба смотрели на меня и ждали ответа.
— Джером говорит, что падших ангелов нет. Как только
они совершают грехопадение, то перестают быть ангелами и становятся демонами.
— Ну, если так, то от твоей гипотезы не остается камня
на камне. Ангела, сделавшего что-то плохое, низвергают, он перестает быть
ангелом, а кроме того, Джером знал бы о нем.
Я хмурилась, все еще заинтригованная тем, что Коди
использовал слова «ангел-ренегат» вместо слов «падший ангел».
— Может быть, грех ангела подобен греху человека… Если
кто-то думает, что он совершает благое дело, это не всегда грех. Данный вопрос
до сих пор остается открытым.
Мы начали обсуждать проблему. Люди привыкли считать, что
существуют точные правила определения того, что считается грехом, правила,
которые можно нарушить, даже не понимая этого. В реальной жизни большинство
людей знают, когда поступают плохо. Они чувствуют это. Грех — понятие скорее
субъективное, чем объективное. Во времена пуритан суккуб мог без труда купить
душу человека, поскольку для тогдашних людей все сексуальное и просто приятное
расценивалось как греховное. В наши дни сексуальная жизнь до брака грехом не
считается. Поэтому современным суккубам, желающим не только заправиться
энергией, но и приобрести душу человека, приходится проявлять чудеса
изворотливости.
Если следовать этой логике, ангел-ренегат, верящий, что он
(или она) совершает благо, может не попасть в царство зла. Если не было греха,
то не было и грехопадения. Или было? От этого ум заходил за разум. Похоже,
Питер считал так же.
— В чем разница? Что заставляет ангела пасть? Мы
слишком торопимся. Сначала нужно договориться о терминах.
Я хотела возразить, но вдруг кое-что вспомнила.
— Записка.
— Записка? — переспросил Коди.
— Записка, которая висела на моей двери. Там было
сказано, что моя красота могла бы заставить пасть даже ангела.
— Ну, ты действительно ничего себе… — Когда я
подняла бровь, Питер ворчливо добавил: — О'кей, это подозрительно. Даже
слишком. Зачем такому существу демонстративно оставлять свою визитную карточку?
Коди так и подпрыгнул на стуле.
— Этот ангел — псих, который обожает головоломки!
Вспомни фильмы, где убийцы оставляют на жертвах свое клеймо, а потом следят за
тем, как полиция пытается отгадать загадку.
Это сравнение заставило меня вздрогнуть. Что я знала об
ангелах? Почти ничего. В отличие от нас, силы добра не имели строгой иерархии
руководителей и географических сетей, так что рассказы о херувимах и серафимах
были легендами. В конце концов, уровень руководителей среднего ранга придумали
мы, а не они. У меня сложилось впечатление, что большинство ангелов и других
слуг добра действовали скорее как частные сыщики или филеры и на свой страх и
риск. При такой организации дела у каждого из них была возможность тайно
заниматься побочным ремеслом.
Я подумала, что участие ангела могло бы объяснить ухищрения
и увертки Джерома и Картера. Силы добра были сбиты с толку. Впрочем, как
всегда. Нашу сторону не могло смутить уже ничто. Но для противоборствующей
стороны признание того, что ангел мог совершить плохой поступок, означало
позор. Поэтому Картер, тесно связанный с Джеромом, мог попросить демона замять
это дело. Так что его сарказм и насмешки казались лишь слабыми попытками спасти
лицо.
Чем дольше я раздумывала над этой невероятной гипотезой, тем
больше она мне нравилась. Какой-то гневный ангел, желая стать героем, решил в
одиночку победить силы зла. Теория ангела-ренегата объясняла, почему каждый из
нас мог стать его мишенью, и проливала свет на то, почему никто из нас его не
чувствовал. Теперь мы знали, что высшие бессмертные могут скрывать свое
присутствие.
Но с какой стати Джерому и Картеру делать то же самое? Может
быть, они хотят застать этого ангела врасплох? А если так, то…
— Если так, то почему этот тип не убил Хью? — Я
посмотрела на вампиров. — Ангел мог бы прикончить каждого из нас. Хью
сказал, что не успел оказать сопротивление. Никто не вмешался и не помог ему.
Просто напавшему стало скучно, и он ушел. Почему? Почему он убил Дьюана, но
пощадил Хью? Или меня? Ведь он знает обо мне все!
— Потому что Дьюан был задницей? — предположил
Питер.
— Какая ангелу разница? Мы все принадлежим к силам зла.
А Хью самый активный из нас.
Действительно, сейчас Хью находился в самом соку. Он не
являлся неопытным новичком, как Коди, или усталым и разочарованным, как мы с
Питером. Хью хорошо справлялся со своим делом и любил его. Он должен был стать
первой жертвой ангела-одиночки, решившего улучшить этот свет.
Коди поддержал Питера:
— Разница есть. Одни из нас симпатичнее других, и ангел
это учел.
— Сомневаюсь, что кто-то из нас может показаться ангелу
симпатичным…
Я осеклась. Был один ангел, который считал нас симпатичными.
Ангел, который часто общался с нами. Ангел, который после начала нападений не
расставался с Джеромом. Ангел, который знал все наши привычки и слабости. Ему
ничего не стоило следить за нашей компанией, притворяясь другом.
