— Привет, — так же неуверенно, как и я, ответил
Роман. — Можно войти?
— Нет. То есть да. Войти можно. Да, теперь я говорю с
вами. — Я отошла в сторону, пропуская Романа. — Слушайте, Сет, я
перезвоню вам позже, ладно? Или… лучше увидимся завтра, о’кей?
— Да… Наверное. У вас все в порядке?
— Да. Спасибо за звонок.
Я дала отбой и получила возможность уделить Роману все свое
внимание.
— Сет Мортенсен, знаменитый писатель?
— Сегодня я неважно себя чувствовала, — повторила
я то, что сказала Сету. — Он спрашивал, как мое здоровье.
— Ужасно мило с его стороны. — Роман сунул руки в
карманы и начал расхаживать по комнате.
— Мы просто друзья.
— Конечно. Потому что вы не встречаетесь, верно?
— Роман… — Я поспешила предотвратить ссору, сменив
тему. — Угостить тебя чем-нибудь? Кофе? Минеральной?
— Я не могу остаться. Получил твое сообщение и подумал…
Сам не знаю, что я подумал. Это было глупо.
Роман повернулся к двери, но я схватила его за руку.
— Подожди. Не уходи. Пожалуйста.
Он повернулся и посмотрел на меня сверху вниз. Сегодня от
его обычного веселья не осталось и следа. Борясь с ощущением, которое у меня
всегда вызывала его близость, я с удивлением увидела, что выражение его лица
смягчилось.
— Ты действительно неважно выглядишь, — с легким
недоумением заметил он.
— П-почему ты так говоришь? — После напоминания
Джерома я слегка трансформировалась и удалила синяки, хотя боль в тех местах,
где они были, еще ощущалась.
Он протянул руку и осторожно погладил меня по щеке. Затем
его пальцы стали решительнее.
— Не знаю. Просто… ты немного бледная.
Я хотела сказать, что не стала краситься, но вовремя
вспомнила про ссылку на неважное самочувствие.
— Наверное, простудилась.
Он опустил руку.
— Я могу тебе чем-то помочь? Мне не нравится… твое
состояние…
О боже, неужели я действительно выгляжу как пугало?
— Все в порядке. Просто мне нужно отдохнуть. После
субботнего вечера…
— Извини, — прервал меня Роман. — Я не должен
был тебя торопить…
Я уставилась на него во все глаза.
— Ты тут ни при чем. Это я. Я свихнулась и не смогла с
собой справиться.
— Нет, это моя вина. Я знал, что ты не хочешь серьезных
отношений, но все равно целовал тебя.
— А я тебя. Все это пустяки. Проблема в другом. Я
напилась и наделала глупостей. Мне не следовало так себя вести.
— Ерунда. Честное слово. Я рад, что ты в
порядке. — В его глазах затеплилась улыбка, и я вспомнила слова Сета о
том, что меня легко прощать. — Послушай, раз уж мы оба чувствуем себя
виноватыми, может быть, помиримся? Сходим на этой неделе куда-нибудь и…
— Нет. — От холодной решимости, прозвучавшей в
моем голосе, мы оба вздрогнули.
— Джорджина…
— Нет. Роман, мы больше не будем встречаться… и
притворяться друзьями тоже. — Я проглотила комок в горле. — Наверное,
нам лучше расстаться…
— Джорджина! — широко раскрыв глаза, воскликнул
он. — Ты что, шутишь? Мы с тобой…
— Знаю. Знаю. Но не могу. Не сейчас.
— Ты порываешь со мной?
— Ну, мы же толком и не встречались…
— Что с тобой случилось? — резко спросил
он. — Почему ты боишься близости с другим человеком? Что заставляет тебя
бежать? Кто причинил тебе вред?
— Послушай, все не так просто. И не имеет никакого
значения. Ты же сам говорил, что прошлое нужно оставлять позади. Просто я не
могу сейчас с тобой встречаться, вот и все.
— У тебя есть кто-то другой? Даг? Или Сет?
— Никого у меня нет. Но я не могу быть с тобой.
Мы ходили по кругу, повторяя одно и то же разными словами, и
напряжение нарастало. Казалось, это длилось вечно, хотя на самом деле прошло всего
несколько минут. Он проявлял настойчивость, я отказывала. Роман не злился, не
выходил из себя, но было видно, что он расстроен. А я чувствовала, что заплачу
сразу же, как только за ним закроется дверь.
Наконец, Роман посмотрел на часы и мрачно провел рукой по
темным волосам. В его бирюзовых глазах горела обида.
— Мне пора уходить. Но мы еще поговорим.
— Нет. Не думаю, что это имеет смысл. Так лучше. Мне
действительно было хорошо с тобой…
Он горько рассмеялся и пошел к двери.
— Не говори так. Не подслащай пилюлю.
— Роман… — Я чувствовала себя ужасно. На его лице
отразились гнев и боль. — Роман, пойми…
— Еще увидимся, Джорджина. А может быть, и нет.
Едва он хлопнул дверью, как по моим щекам полились слезы. Я
пошла в спальню, упала на кровать и хотела как следует выплакаться, но ничего
не вышло. К отчаянию примешивалось облегчение. Хотелось побежать за Романом и
вернуть его, но внутренний голос предупреждал меня, что я не только не должна
делать это, но и обязана порвать с Сетом, пока события не вышли из-под
контроля.
О боже, почему я всегда причиняю боль людям, которые мне
дороги? Что заставляет меня вечно повторять пройденное? У меня перед глазами
еще стояло обиженное лицо Романа, но я успокаивала себя тем, что его душевная
травма не так сильна, как травма Кириакоса. Далеко не так.
…Узнав о моем романе с Аристоном, меня прокляли обе семьи,
за этим последовал развод без возврата приданого. Я думала, что смогу совладать
с насмешками и даже с ненавистью. Но справиться с тем, что случилось с
Кириакосом, мне не удалось. Я хотела, чтобы он выплеснул на меня свой гнев, но
у него не осталось даже его. Вообще никаких чувств. Я его уничтожила.
Через несколько дней после нашего расставания я увидела, как
Кириакос сидел на скале, нависшей над морем. Несколько раз я пыталась
заговорить с ним, но он не отвечал. Только смотрел в бескрайнюю голубую даль.
Его лицо было бесстрастным.
Я стояла рядом с ним, испытывая противоречивые чувства. Мне
нравилось утолять запретное желание с Аристоном и в то же время хотелось, чтобы
Кириакос любил меня. Но иметь и то, и другое было невозможно.
Я хотела вытереть Кириакосу слезы, но он резко отстранил мою
руку. Чуть не ударил. Такое случилось впервые.
— Не надо. — Он вскочил. — Больше не
прикасайся ко мне. Никогда. Меня от тебя тошнит.
Я тоже заплакала, хотя его гнев означал, что Кириакос еще
жив.
— Пожалуйста… Это была ошибка. Я не знаю, как это
случилось.
Он негромко засмеялся. Смех оказался страшным и беспощадным.
