— А что тут думать? Все предельно ясно. Этот нефилим
разогрелся на низших бессмертных и решил дотянуться до высших. Конечно, этот
малый — псих и извращенец, но здесь есть свой плюс. Может быть, теперь, когда
он переключился на Джерома и Картера, нам ничто не угрожает.
— Не знаю. — Я откинула голову и
задумалась. — Что-то тут не так. Кажется, мы что-то упускаем. Ты слышал их
разговор? Почему Джером упирается как последний идиот? Почему он не слушает
Картера?
Молодой вампир перестал разглядывать диски и лукаво
улыбнулся.
— Не думал, что доживу до того дня, когда ты начнешь
защищать Картера. Похоже, за эту неделю вы сумели поладить.
— Не строй иллюзий, — предупредила я. — Я
сыта ими по горло. Просто Картер оказался не так плох, как я думала.
— Картер — ангел. Он не может быть плохим.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Надо признаться, в его
словах есть смысл. Джером обязан принять необходимые меры. Нефилим разгромил
его апартаменты и оставил предупреждения. Может быть, это действительно полная
чепуха, не имеющая никакой магической силы, но почему Джером так убежден в
собственной безопасности?
— Потому что считает себя сильнее нефилима.
— Откуда он это знает? Никто из них не был уверен в
этом. Даже Картер в тот вечер, когда спас меня.
— Джером не станет что-то отвергать без причины. Если
он говорит, что он сильнее, то… Мать честная! Ты только глянь! — Он вдруг
захохотал.
Я встала, подошла и присела на корточки рядом с ним.
— Что?
Он показал на нижний ряд дисков. Я стала читать названия.
«Высшая преданность. «Состоятельный мертвец». «Скажи что-нибудь». «Выстрел в
Гросс-пойнте». Все фильмы Джона Кьюсака.
— Я знала, — выдохнула я, вспомнив сходство демона
с актером. — Знала, что Джером его поклонник. Но он всегда отрицал это.
— Посмотрим, что он запоет, кода об этом узнают Хью и
Питер, — буркнул Коди и взял с полки «Состоятельного мертвеца». —
Этот лучший фильм Джона Кьюсака.
Я достала «Быть Джоном Малковичем», и мое настроение сразу
улучшилось.
— Неправда. Лучший — этот.
— Он слишком странный.
Я посмотрела на плазменный экран, в котором красовалась
огромная дыра.
— В обычных условиях я предложила бы решить спор с
помощью просмотра, но думаю, что в ближайшее время здесь никаких зрелищ не
предвидится.
Коди проследил за моим взглядом и скорчил гримасу.
— Какой кошмар… Этот нефилим настоящий ублюдок.
— Несомненно, — подтвердила я и встала. —
Ничего удивительного, что…
Я застыла на месте. И все остальное тоже. «Настоящий
ублюдок».
— Джорджина? — тревожно окликнул меня Коди. —
Что с тобой?
Я закрыла глаза. Голова кружилась.
— О боже… — «Настоящий ублюдок».
Я вспомнила всю последовательность действий нефилима начиная
с первого, после которого Джером велел нам залечь на дно. С виду это делалось
для нашей безопасности, но разве он рассказал нам про опасность со стороны
нефилима, разве объяснил, что собой представляет наш противник? Нет, он молчал,
словно воды в рот набрал, и беспричинно злился, когда кто-то из нас слишком
близко подбирался к теме. Когда Коди впервые выдвинул гипотезу
«ангела-мошенника», я решила, что противник хочет заморочить нам голову. Но
нефилиму скрывать было нечего. В отличие от нас.
Щелк, щелк. Костяшки домино, скрывавшиеся в моем мозгу,
падали одна за другой. Я вспомнила фразу из книги Харрингтона: «Падшие ангелы
учили своих жен «чарам и колдовству», в то время как их потомки рыскали по
земле…» Чары. Такие же, как магический символ на стене Джерома. «Он хотел
напомнить мне, с кем мы имеем дело. Как будто я могу это забыть», —
небрежно объяснил демон.
Картер сказал мне, что основная задача демонов — охота на
нефилимов. Нанетта хотела приехать и помочь нам справиться с этим типом, но
Джером ей не позволил. Это уменьшало число причастных к делу. Он предпочел
воспользоваться помощью Картера. «А почему Джером не хочет сделать это сам?» —
поинтересовалась я, но ангел уклонился от ответа.
Костяшки продолжали падать. «Нефилимы унаследовали куда
больше половины силы своих отцов, хотя могут и не проявлять ее», — опять
же небрежно сказал нам Джером на прошлой неделе, но только после нападения на
меня. Всего несколько минут назад я удивлялась уверенности Джерома в том, что
он сильнее нефилима, и спрашивала себя, почему он так в этом убежден. Конечно,
он был убежден. Соотношение сил определялось происхождением того и другого.
— Джорджина, ты куда? — воскликнул Коди, когда я
вышла из комнаты в коридор, где все еще слышались сердитые голоса.
— Послушай, — говорил Картер, — никому не
причинит вреда, если…
— Это ваш! — крикнула я, пытаясь смотреть на
Джерома сверху вниз. Задача была не из легких, поскольку он был намного выше
меня. — Этот нефилим — ваш!
— В смысле это моя проблема?
— Нет! Вы знаете, что я имею в виду. Ваш ребенок. Ваш
сын… или дочь… или кто угодно.
Воцарилось молчание. Джером сверлил меня черными глазами,
проникая в самую глубину души. Я ждала, что сейчас снова окажусь прижатой к
стене. Но он всего-навсего спросил:
— Ну и что?
Испуганная его спокойствием, я проглотила слюну.
— То… то… Почему вы ничего не сказали нам? С самого
начала? К чему такая секретность?
— Представь себе, это не та тема, которая доставляет
мне удовольствие. Вопреки широко распространенному мнению, я тоже имею право на
тайну частной жизни.
— Да, но… — Теперь, когда все вышло наружу, я не
знала, что сказать. — Что будет дальше? Что вы собираетесь делать?
— То же самое, что делали прежде. Мы найдем эту тварь и
уничтожим ее.
— Но если… он или она… ваш ребенок…
Я, с ревностью следившая за развивавшейся беременностью
Пейдж и племянницами Сета, не могла смириться с таким равнодушием к судьбе
собственного отпрыска.
— Не имеет значения, — просто ответил
демон. — Это помеха, источник опасности для всех нас. Моя родственная
связь с ним тут ни при чем.
— Вы продолжаете называть его «это». Неужели это
существо вам настолько безразлично, что вы не можете назвать его по имени или
хотя бы сказать «он» или «она»? Кто это? Сын или дочь?
Джером на мгновение замешкался, и я заметила, что за его
спокойствием скрывается неловкость.
— Не знаю.
Я уставилась на него во все глаза.
— Что?
— Меня не было там, когда оно родилось. Когда я узнал,
что она… моя жена… беременна, то ушел. Я знал, что будет дальше. Я стал не
первым и не последним, женившимся на смертной женщине. От таких браков родилось
множество нефилимов, которые впоследствии были уничтожены. Мы знали, на что они
способны. Правильнее всего уничтожать их сразу после рождения. — Он сделал
паузу и бесстрастно добавил: — Я не мог решиться на такое. Ушел, чтобы не иметь
с ним ничего общего и решать его судьбу. Конечно, это было проявлением
трусости.
