Девушка-«кормилица» съежилась в углу. Лисса стояла, скрестив
натруди руки, с гневным, пугающим выражением лица. Она в упор смотрела на
Вейда, а он на нее словно зачарованный. В руках он сжимал бейсбольную биту и,
похоже, уже успел пустить ее в дело, поскольку комната выглядела разгромленной:
книжные полки, стерео, зеркало…
— Теперь разбей окно, — ровным тоном приказала
Лисса. — Давай. Это все пустяки.
Загипнотизированный, он подошел к большому темному окну.
Удивленно раскрыв рот, я смотрела, как он размахнулся и ударил битой по стеклу.
Осколки полетели вовсе стороны, свет раннего утра, обычно затененный, хлынул в
комнату, ударил Вейду в глаза. Тот вздрогнул, но остался на месте.
— Лисса! — воскликнула я. — Прекрати! Заставь
его остановиться.
— Он раньше должен был остановиться.
До предела огорченное, возмущенное выражение лица делало ее
почти неузнаваемой, и я определенно никогда не видела, чтобы она творила такие
вещи. Я, конечно, понимала, что это такое. Принуждение. Остался последний шаг —
заставить Вейда использовать биту против себя самого.
— Пожалуйста, Лисса. Хватит. Пожалуйста.
Сквозь туман опьянения ко мне просочился ручеек ее эмоций,
настолько сильных, что я еле устояла на ногах. Гнев, жестокость, беспощадность.
И это обычно милая, уравновешенная Лисса! Мы знакомы с детского сада, но в этот
момент я едва узнавала ее. Мне стало страшно.
— Пожалуйста, Лисса, оно того не стоит. От пусти его.
Она не отвела яростного взгляда от Вейда. Он медленно поднял
биту и нацелил ее на собственную голову.
— Лисс! — продолжала молить я. О господи! Схватить
ее, что ли, чтобы заставить остановиться? — Не делай этого!
— Его нужно остановить, — так же ровно ответила
Лисса. Бита пришла в движение, вот-вот она наберет инерцию и… — Он не
должен был так обращаться с ней. Люди не должны так обращаться с другими
людьми… даже с «кормильцами»
— Но ты пугаешь ее. Посмотри.
Я думала, ее и этим не отвлечь, но потом Лисса перевела
взгляд на «кормилицу». Та по-прежнему сидела в углу, скрючившись и обхватив
себя руками. Голубые глаза стали как блюдца, лицо залито слезами. Она
сдавленно, испуганно всхлипывала.
Лицо Лиссы оставалось невозмутимым, но я чувствовала: внутри
ее идет борьба за то, чтобы снова обрести контроль над собой. Какой-то частью
души она не хотела причинять вред Вейду, несмотря на весь свой гнев. Ее лицо
сморщилось, она закрыла глаза. Правая рука потянулась к левому запястью и сжала
его с такой силой, что ногти впились в плоть. Она вздрогнула от боли, но боль
отвлекла ее от Вейда, это я почувствовала через нашу связь.
Принуждение перестало действовать, и он выронил биту, недоуменно
оглядываясь. Оказывается, все это время я не дышала и только сейчас с
облегчением выдохнула. В коридоре послышались шаги — видимо, грохот привлек
наконец внимание. Двое служащих ворвались в комнату и замерли, увидев
результаты погрома.
— Что случилось?
Мы смотрели друг на друга. Вейд выглядел совершенно сбитым с
толку — таращился на комнату, на биту, на Лиссу, на меня.
— Не знаю… Я не мог… — Внезапно, заметно
разъярившись, он сосредоточил свое внимание на мне. — Какого… Это все ты!
Ты хотела, чтобы я отпустил «кормилицу»!
Служащие вопросительно посмотрели на меня, и в считаные
мгновения я приняла решение.
«Ты должна защитить ее Чем больше она использует свои
способности, тем хуже будет. Останови ее, Роза. Останови ее до того, как они
заметят и уничтожат и ее тоже. Увези ее отсюда».
Перед моим внутренним взором возникло лицо страстно
умоляющей меня госпожи Карп. Я бросила на Вейда высокомерный взгляд, прекрасно
понимая, что никто не поставит под вопрос сделанное мной признание и не
заподозрит Лиссу.
— Ну да, если бы ты позволил ей уйти, сказала я, —
мне не пришлось бы делать этого.
«Спаси ее. Спаси ее от нее самой».
После того вечера я никогда больше не напивалась снова —
чтобы не утрачивать бдительности, находясь рядом с Лиссой. И два дня спустя,
когда меня вот-вот должны были исключить за «порчу имущества», мы с Лиссой
сбежали из Академии.
Я вернулась в настоящее, Ксандер обхватил меня рукой, Лисса
смотрела на нас огорченно, с возмущением, и я понятия не имела, может ли она
снова выкинуть что-нибудь из ряда вон. Однако ситуация слишком походила на ту,
два года назад, и я понимала, что должна разрядить ее.
— Всего капельку крови, — продолжал
Ксандер. — Я много не возьму. Просто хочется попробовать кровь дампира на
вкус. Никто и внимания не обратит.
— Ксандер, — раздраженно сказала Лисса, —
оставь ее в покое.
Я выскользнула из-под его руки и улыбнулась, подыскивая
ответную реплику, которая не спровоцировала бы драку, а свела все к шутке.
— Давай! — поддразнивающим тоном сказала я. В
последний раз, когда парень попросил меня об этом, пришлось его хорошенько
стукнуть, а ты чертовски миловиднее Джесси. Только зря попорчу твою красоту.
— Миловиднее? — переспросил он. Я сногсшибательно
сексуальный, но не миловидный.
Карли засмеялась.
— Нет, ты миловидный. Тодд рассказывал, что ты купил
французский гель для волос.
Как человека сильно подвыпившего, Ксандера оказалось
несложно отвлечь; забыв обо мне, он кинулся защищать свою честь. Напряжение
спало. Он умело отбивал нападки по поводу своих волос.
Взгляд Лиссы встретился с моим, и я прочла в ее глазах
облегчение. Она улыбнулась, еле заметно кивнула мне в знак благодарности и
снова переключила внимание на Аарона.
Шестнадцать
На следующим день меня поразило, сколь многое изменилось с
тех пор, как Джесси и Ральф начали распускать слухи. Некоторые, конечно,
продолжали перешептываться и хихикать по моему поводу. Новообращенные Лиссы
относились ко мне по-дружески и время от времени даже защищали. В целом же,
поняла я, одноклассники уделяли мне теперь совсем мало внимания. Тем более что
возникло нечто, интересующее их несравненно больше.
Лисса и Аарон.
По-видимому, Мия узнала о нашей вечеринке и рвала и метала,
когда выяснилось, что Аарон был там без нее. Она ворчала на него, говорила, что
если он хочет быть с ней, то нечего бегать туда-сюда и встречаться с Лиссой. Но
Аарон решил, что не хочет быть с ней, и распрощался тем же утром.
Теперь они с Лиссой были неразлучны. Сцепив руки, болтая и
смеясь, стояли в коридоре, вместе ходили на ланч. Она смотрела на него таким
взглядом, словно он был самым очаровательным парнем на планете, хотя, судя по
доходящим до меня эмоциям, испытывала к нему не более чем умеренный интерес. В
основном все делалось напоказ, о чем он не догадывался. Сам он смотрел на нее, как
на святыню. А что я? Я чувствовала себя скверно.
