Где-то далеко внизу, поблескивая под солнцем, раскинулось море, рассеченное пополам Тенью горы Шелдрейк. По форме и углу отбрасываемой тени он сумел определить время – раннее утро...
Неожиданно Попрыгунчик почувствовал, будто все его существо рассечено пополам, а он сам одновременно находится в двух разных местах. Одно – крошечное и склизкое – существо копошится в зловонном иле, другое раскачивается, сидя на сторожевой башне.
Момент раздвоения вскоре прошел, и Попрыгунчик вернулся к действительности; вернее сказать, его вернуло к действительности то, что он увидел, а именно, как мародер уносит прочь одну из принадлежащих племени овец.
Набрав полную грудь воздуха, Попрыгунчик испустил долгий, завывающий клич, каким в их племени было принято предупреждать об опасности.
Из деревни вдогонку мародеру тотчас бросилась группа преследователей. Вор прибавил скорость, надеясь как можно быстрее скрыться под спасительным пологом леса. Кинув через плечо полный ужаса взгляд, он понял, что номер не пройдет, и потому бросил овцу.
Что в принципе уже не имело особого значения, поскольку жертва его оказалась напрасной. Еще мгновение – и преследователи настигли его. Они повалили вора на землю, избивая кулаками и сучьями, связали его по рукам и ногам лианами, после чего с ликованием потащили свой трофей в деревню.
Вскоре Попрыгунчика сменили на его посту; он слез со сторожевой башни и направился к вождю племени.
Вождь стоял с видом победителя над истекающим кровью вором. Тот без чувств валялся на земле, в пыли и среди мусора, рядом с домом Собраний. По какой-то неведомой ему причине Попрыгунчик проникся сочувствием к несчастному.
– Что с ним будет?
– Сегодня к нам за данью явятся те, что живут на вершине горы. И если они останутся нами довольны, то накажут его, если мы об этом попросим.
Утро сменилось полуднем, вся деревня с нетерпением ждала появления благородных гостей. Наконец со сторожевой башни раздался крик часового – другой, нежели тот, которым предупреждали о появлении врага.
Все до единого жители деревни высыпали на лужайку, столпившись рядом с заранее приготовленной кучей дани.
Вскоре в воздухе появился летательный аппарат, и все тотчас пали ниц. Лежа на брюхе, Попрыгунчик почувствовал, как серебряное блюдце коснулось земли.
– Встаньте! – раздался голос одного из тех, кто жил на вершине горы.
Все в благоговейном трепете поднялись на ноги.
Как всегда те, что живут на вершине горы, были облачены в гладкие, облегающие одеяния без швов, сидевшие на них как вторая кожа. Лица всех из них были знакомы по предыдущим появлениям – за исключением разве что одного...
Сердце Попрыгунчика гулко забухало о ребра. Это лицо – оно было ему знакомо! Лицо женщины! А еще ему было знакомо прикосновение ее рук.
Не чувствуя ничего, кроме буханья сердца в волосатой груди, Попрыгунчик пребывал в смятении, не замечая того, что творится вокруг. Из задумчивости его вывел голос вождя, который под конец своей речи изрек:
– В море!
– Да, да, сбросьте его в море! – подхватил его просьбу возбужденный хор голосов.
Те, что живут на вершине горы, довольно улыбнулись. Казалось, это всеобщее выражение бурных эмоций доставило им немалое удовольствие. Попрыгунчик попробовал подобраться поближе к женщине, но не смог, путь ему преграждала толпа.
Вскоре те, что живут на вершине горы, вновь сели в летательный аппарат, прихватив с собой и пленника. Серебряная тарелка неслышно взмыла в воздух, взяла курс к основанию горы и постепенно начала удаляться.
Часовой, стоя на площадке сторожевой башни, проводил ее глазами. Как только летающая машина оказалась над морем, он тотчас доложил об этом соплеменникам. Когда же из ее брюха сорвалась и полетела вниз крошечная песчинка, он доложил и об этом.
И тогда воздух сотрясся от ликующего вопля.
Попрыгунчик услышал его уже издалека.
Он держал путь к вершине горы.
6
Прижимая к себе порванную хищником руку, валясь с ног от голода и усталости, голый, даже без набедренной повязки, Попрыгунчик продолжал упорно шагать все выше и выше по склону.
Он чувствовал, что долго не продержится. Однако не имел ни малейшего понятия о том, какое расстояние отделяет его от заветной цели, как, впрочем, и о том, в каком направлении идет.
Лишь время от времени возникало ощущение, будто на лицо ему лег невесомый женский волос.
Теряя сознание, теряя форму, Попрыгунчик упал на влажную землю.
В этом месте его личная история возникла вновь – ее уловили расположенные по периметру сканеры: на диске, сразу после того, как Октавия бросила его в пруд («Теперь ты будешь выживать в одиночку»), возник размытый кадр, который вскоре обрел фокус. Попрыгунчик вновь проиграл его в режиме замедленного воспроизведения, выискивая глазами подсказки, которые могли бы помочь ему понять, что за сила гнала его вперед, невзирая на боль, невзирая на страшную усталость и голод, – нечто вечное и божественное, нечто такое, что не даст ему погибнуть здесь, на вершине горы.
Увы, его взгляду представало нечто поверхностное, да и то пребывало в вечном движении, изменчивое и непостоянное.
7
Попрыгунчик внимательно изучил себя в зеркале.
Теперь он был высок и строен, в облегающем тело костюме без швов. Каштановые волосы коротко подстрижены, глаза карие. Таково теперь его новое лицо, и оно ему нравилось. Возможно, когда-то оно было другим – но каким? Этого он не мог вспомнить. И все же за красивым фасадом, где-то в глубине зеркала, скрывался кто-то другой – волосатый, косматый, чешуйчатый...
Попрыгунчик только что вышел из «Педагога» – и с ужасом понял, что каким-то образом название и назначение этой машины ему уже было известно (более того, ему было до боли знакомо само понятие «машина»). И вообще его мозг оказался полон представлений, которые он не был способен в данный момент до конца осознать и усвоить.
Попрыгунчик несколько раз открыл и закрыл рот, силясь произнести слова, что рождались в его горле. Почему-то картинка, которая предстала перед ним в зеркале, чем-то ужасно напоминала рыбу. От этого Попрыгунчику стало не по себе, и он залился краской.
Дверь позади него неслышно распахнулась, и в проеме возник человек.
Попрыгунчику его лицо показалось смутно знакомым. Когда же человек заговорил, командирские нотки в его голосе разбудили в нем новые воспоминания.
– Пойдем со мной, Квинтеро. Октавия хочет тебя видеть.
Попрыгунчик на мгновение замешкался. Квинтеро? Выходит, его так зовут? Должно быть, так оно и есть. И тем не менее было в этом имени нечто такое, что не совсем его устраивало. Так ли он звал самого себя? Нет, когда-то у него было другое имя, которым его называли давным-давно, когда...
