– Ха! – рявкнул Кингсид. – Да вы, засранцы, и понятия не имеете, что такое настоящий генетический хаос. Это было по-настоящему страшно. Партизанские армии африканских наемников разграбили все генетическое оборудование. Они крушили... сжигали... а когда из Золотого треугольника двинулись наркобароны, все вообще полетело в тартарары!
Малверн поежился.
– Круто! Неплохо бы сесть в самолет и слетать посмотреть, как оно там. – Он повернулся к Фиарону. – Ты ведь летаешь на самолетах, Фиарон?
– Ясное дело. Тачки, сани, водные лыжи... само собой, управлюсь и с самолетом.
Кингсид поднял дрожащий палец.
– Мы отчаянно пытались спасти все, что возможно, поэтому решили воспользоваться тем, что с наибольшей вероятностью переживет климатический катаклизм. Слоновью ДНК мы поместили в кактусы, генные цепочки носорогов – в грибы... Да, мы в той схватке были Хорошими Парнями. Вы бы только видели, что вытворяли там безжалостные террористы!
Малверн выковырял что-то из зуба, задумчиво рассмотрел и отправил обратно в рот.
– Послушайте, доктор Кингсид, вся эта древняя история весьма поучительна, однако я никак не пойму, что она имеет общего с нашими образцами мозгового вещества.
– Это же желает узнать и Рибо-Зомби.
Фиарон застыл.
– Сюда приходил Рибо-Зомби? Что вы сказали ему?
– Ничего я не сказал этому жалкому недоноску! Ни слова он не вытянул из меня! Мерзавец очень надеялся что-нибудь вынюхать, но я отправил его обратно к высокооплачиваемым консультантам и масс-медиа, которые так его поддерживают.
Малверн протянул доктору пятерню.
– Кемп, ну ты просто супергуру! Натуральный Йода!
– Вы, мальчуганы, чем-то мне нравитесь, поэтому я вам кое-что подскажу. Видели когда-нибудь мозг натовского боевого шимпанзе? Если вы знаете, как присоединить частицы измененного мозгового вещества шимпанзе к собственным глиальным клеткам – не рискну сказать, что это безболезненно, – тогда в коре такое начнется... Башка распухнет что твой гриб-дождевик. – Кингсид сурово посмотрел на приятелей. – Все дело в аккумулировании ДНК, в этом весь секрет. В длинных, действительно длинных цепочках ДНК. Как бесконечная лента в шифровальной машине Тьюринга.
– Кемп, – мягко проговорил Фиарон. – Почему бы тебе вместе с нами не отправиться в Африку? Ты слишком много времени проводишь в своей ядовитой лаборатории вместе с вонючим пауком. Немного свежего воздуха джунглей тебе совсем не повредило бы. А нам так нужен проводник.
– Вы что, клоуны, и в самом деле решили отправиться в АФРИКУ?
– Да ясное дело. В Гану, в Гвинею, куда угодно. Организуем поездочку на уик-энд. Брось ты, Кемп, мы же скэбы! У нас есть камеры, у нас есть кредитные карты! Это же просто легкая прогулка.
Кингсид нахмурил снежно-белые брови.
– Любой, кто в своем уме, унес оттуда ноги десятки лет назад. Африка – это оборотная сторона Иммуносанса. Даже Красный Крест бежал оттуда впереди собственного визга.
– Красный Крест! – сказал Малверн Фиарону, и оба расхохотались. – Красный Крест, надо же!
– Ну-ну, – проворчал Кингсид. – Пойду посмотрю, что у меня есть на эту тему.
С этими словами он скрылся в глубине лаборатории, откуда вскоре послышался какой-то грохот.
Фиарон терпеливо опустился в классическое морщинистое кресло в стиле Фрэнка Гэри, а Малверн тем временем обшарил холостяцкую кухню Кингсида и был вознагражден блюдом медово-гуарановых кубиков.
– Крутая берлога у этого чудака, – заметил он с полным ртом. – Удивительно, как фибероптические каналы превращают сраную цистерну в натуральную лабораторию.
– Да это место как было сраным, так и осталось. Парень, конечно, не беден, но еще и выпендривается будь здоров.
Малверн прочистил горло.
– Давай внесем ясность, напарник. Я не добывал ничего приличного с конца прошлого года. Да и ты не в лучшей форме со своей семейной жизнью и всем таким прочим. Если хотим чего-то добиться, мы должны побить Рибо-Зомби.
Минуту Фиарон молча кивал. Как можно увильнуть от подобного вызова? Разве только если дать слово, что больше никогда не посмотришь в глаза своему отражению в зеркале.
Наконец, весь в пыли, появился Кингсид. В одной руке он держал бамбуковую клетку с черным как ночь вороном, в другой – пучок каких-то бумажных полосок.
– Кэндибайты! Я сохранил всю африканскую информацию на кэндибайтах. Я же в свое время на этих кэндибайтах состояние сделал. Съедобная бумага, сахарный субстрат и секретный информационный ингредиент.
– Эх... – ностальгически пробормотал Малверн. – Я обожал кэндибайты в бытность свою маленьким мальчиком в яслях Тайм-Уорнер-Дисней. А теперь кто-то из нас должен слопать эти древние лимонные бумажки?
– В этом нет необходимости, я принес Хекла. Хекл – устройство вербального вывода.
Фиарон внимательно посмотрел на ворона в клетке.
– Этот пучок перьев, наверное, ровесник «Виктролы».
Кингсид положил мятую бумажную полоску на стол и освободил Хекла из клетки. Черная птица клюнула бумажку и проглотила ее. Как только желудок птицы начал переваривать зашифрованные кэндибайты, ворон принялся прыгать по столу точно конь в заколдованных шахматах.
– Как вам ворон в роли доски для записей? – промурлыкал Кемп.
Хекл, тряся крыльями, превратился в уменьшенную копию Дельфийского оракула. Каркающим замогильным голосом птица поведала странную историю.
Отчаянная группа новоявленных Ноев собрала образцы африканской флоры и фауны, а затем запаковала ключевую генетическую информацию в самом чудесном из возможных контейнеров – в Панспецифической Микобластуле. Панспецифическая Микобластула представляет собой бессмертный химерический грибковый шар невероятной накопительной способности, волокнистый желудочный мешок, подвижный слизистый артефакт, апофеоз дарвинизма.
Стараясь не упустить ни слова, Фиарон не забывал следить за своим записывающим устройством. Нельзя потерять ни байта бесценной информации. Одновременно устройство показывало картинку с камеры Виббла.
Вдруг Фиарон увидел шокирующую картину: Виббл подвергся нападению!
Ошибиться невозможно – печально известный Царапка безуспешно пытался пробраться в святая святых Кингсида. Из маленьких динамиков доносился боевой клич Виббла, картинка тряслась как бешеная.
– Взять его, Виббли! Затопчи этого кошака!
Подчиняясь голосу хозяина, боров бросился в бой, а затем в потасовку включилась Шелоб. Едва многотонная паучиха поднялась во весь рост, Царапка немедленно понял, что пора уносить лапы.
Когда изображение стабилизировалось, спутника Рибо-Зомби и след простыл, а Виббл гордо похрюкивал. Камера ритмично покачивалась на спине борова, пока он зализывал антисептиком свои раны.
