Лукас скривился:
— Должники. Гнилое мясо. На что они нам вообще сдались? — Перейдя на английский, он добавил: — Такэси, ты вообще представляешь, как эти доходяги будут смотреться на арене? Разве что на разогрев их пустить.
Моносумато смерил младшего товарища нечитаемым взглядом и развернулся к повару. На лбу толстяка выступил пот, хотя в помещении было прохладно.
— Передайте господину Суггобу, что я приму его людей в счет погашения трети долга и ожидаю остальное не позднее двадцатого числа.
Повар суетливо кивнул и перешел к следующему загону. Негр остался сидеть на полу, а его белый товарищ вскочил и затряс прутья клетки.
— Эй, мартышки, что вы задумали?! — заорал он по-английски. — Я лейтенант Грегори Николсон, а это мой сержант Абрахам Круг! Если мы не вернемся к вечерней поверке, у вас тут такой шмон устроят, что мало не покажется! Гляделки из жопы моргать будут!..
Лейтенант продолжал распинаться на тему глаз, мозгов и детородных органов своих похитителей. Сержант Круг опустил голову на сложенные кисти — кажется, он молился.
Повар, послушав миротворца с минуту, сунул между прутьями электрошокер и легонько ткнул буяна в грудь. Затрещало, полетели белые искры, и солдата отбросило к задней стенке клетки. Там он и остался лежать, спазматически вздрагивая.
— Мозги ему не поджарь, — пробормотал Вигн. Повар не обратил внимания. В этой паре он обращался только к старшему.
— Поймали кайри на выходе из заведения госпожи Белой Ласки. Они там, кажется, девушек обижали.
Сержант Круг вздрогнул и поднял голову. Пиджин — жутковатую смесь японского, английского и малайского — он явно понимал.
Моносумато улыбнулся и присел перед клеткой на корточки.
— Обижали девушек? — поинтересовался он у миротворца.
Произношение у японца было чисто оксфордское. Негр молча качнул крупной, обритой наголо головой.
— А если подумать?
Чернокожий сержант поднял на японца глаза с яростно блестевшими белками и тихо сказал:
— А какая тебе разница, ты, убийца? Ты, можно подумать, отпустишь нас с Грегом, если мы твоим шлюхам бусы из натурального жемчуга дарили.
Японец, казалось, погрузился в размышления. Подумав с минуту, он выдал результат:
— Нет. Не отпущу. — И, поднявшись, шагнул к следующей клетке.
Вигн уже стоял у самых прутьев и смотрел на отрубившегося викторианца — так голодный уличный кот смотрит на шмат бекона.
— Вот и на моей улице праздник, — почти пропел золотоволосый красавчик.
Моносумато покачал головой, но ничего не сказал. Вигн обернулся к повару:
— Кто такой?
— Секретарь лорда Миидзи. — Повар ухмыльнулся. — Лорд Миидзи решил, что уважаемый секретарь проявляет излишнее любопытство как к его рабочим файлам, так и к новой супруге высокочтимого лорда. Он просил передать, что лицо… м-м… бывшего секретаря должно быть скрыто от публики.
— Лорд Миидзи нас что, идиотами считает? — буркнул Вигн. — Отопри клетку.
Повар коротко взглянул на японца. Тот чуть опустил тяжелые веки, и хозяин заведения полез за ключом. Когда решетчатая дверь открылась, Вигн шагнул в клетку, бросив через плечо:
— Ринеке, брысь отсюда. Он может попытаться сразу взять контроль.
Повар сложил толстые лапки на груди и комически поклонился:
— Ухожу, ухожу. Оставляю молодого синуси наедине с его… объектом особой любви — могу ли я так выразиться? Полагаю, мне следует начать готовить аппаратуру?
Моносумато чуть заметно свел седеющие брови, и хозяин быстренько ретировался к одной из зеленых дверей. Рядом с дверью виднелось что-то вроде распределительного щитка с цифровым табло. Повар еще слегка погремел ключами, нашел нужный и убрался в подсобное помещение. Второго входа в подвал Ринеке Сент-Джон по прозвищу Мокрый Дракон так и не показал.
Лукас осторожно вытянул дротик со снотворным из шеи лежащего человека. Согласно городской легенде, именно такими пользовались катанги, стреляя из защечного мешка и поддувая сжатыми кишечными газами. Лукас ничего подобного за катангами не замечал — возможно, то было одно, продвинутое племя, начисто истребленное первыми колонистами. Зато местные триады пользовались дротиками от души, вполне обходясь и без кишечных газов.
Через некоторое время человек заворочался. Он открыл еще подернутые мутной сонной пеленой глаза и напоролся на взгляд ясных голубых глаз оператора. Викторианец дернулся, но паралич еще не отпустил целиком. Лукас улыбнулся, почти нежно взял лицо викторианца в ладони и наклонился ниже. Сержант в соседней клетке прижался лицом к решетке. Со стороны это выглядело так, будто светловолосый парень собрался поцеловать своего пленника. Только пленник совсем не обрадовался ласке. Он еще раз безуспешно попробовал вырваться — и застыл, лишь в темных глазах плясали страх и бешеная ненависть. Впрочем, вскоре потухли и они, взгляд у лежащего сделался покорным и стеклянным. Все же Вигн был лучшим оператором по эту сторону пояса Койпера.
— Наигрался? — с легким раздражением спросил Моносумато, прислонившийся к решетке. — Давай его в операционную.
С чем-то похожим на сожаление Лукас отпустил викторианца. Тот встал, пошатываясь. Движения его после наркотика еще оставались слегка деревянными, и все же бывший секретарь сам прошагал к зеленой двери и даже постучал. Дверь распахнулась. За ней обнаружилась небольшая комната, напоминающая хирургический кабинет. Большую часть комнаты занимала машина для магнитно-ядерной томографии — или, возможно, не совсем томографии. Давешний повар суетился у аппарата, ослабляя петли. Викторианец протопал к ложу и покорно улегся. Ринеке затянул крепления у него на руках, голове и груди. Лукас и Моносумато остались снаружи. Убедившись, что пленник надежно закреплен на ложе, повар, временно переквалифицировавшийся в нейротехника, резво вышел из помещения и прикрыл за собой дверь. Обернувшись к щитку, он выставил таймер и защелкал тумблерами. После чего вдавил блестящую красную кнопку. Загудело. Замигали лампочки. Из-за закрытой двери раздался крик.
Ринеке покачал головой и пробормотал, обращаясь к собственному переднику:
— Технология, всюду у нас теперь технология. То ли дело раньше — раскаленный прут в мозги, и кончено. Воняло, правда, изрядно.
— И сколько у вас после раскаленного прута выживало? — хмыкнул Вигн.
— Сколько бы ни выжило, а в новых не было недостатка. Людям всегда надо платить долги. Людям всегда нужны зрелища, — непонятно отозвался повар.
Моносумато во время этого разговора пристально разглядывал сержанта Круга. Тот снова скорчился на полу клетки и то ли молился, то ли плакал. Когда в операционной отгудело и лампочки перестали мигать, японец поднял руку и указал на чернокожего пальцем:
— Этого — следующим.
