Райан кивает:
— Хорошо сделано. По-фермопильски.
Понятия не имею, о чем он, и думаю, Рокси тоже не в курсе,
потому что она бросает на него сердитый взгляд. Она указывает на Дверь ножом,
на ходу, возможно случайно, отрезав щупальце черноты, которая, я только что
заметила, высовывается оттуда. Не особенно дружелюбно.
— Они выходят оттуда, — говорит она. — Им
некуда идти, только ко мне. Я их убиваю.
Райан моргает:
— Я это и имел в виду.
Кристиан и Джэксон хихикают. Из-за дурацкой вражды между
фракциями они наслаждаются, наблюдая стычку стетсонов. Рокси хмурится сначала
на них, потом на меня, потому что я в стороне. Я широко улыбаюсь. Она отсекает
еще одно щупальце, на этот раз не глядя.
Я думаю про себя:
«Однажды я хочу стать такой же крутой. И такой же ужасной».
— Ладно, — говорит Райан, — пора идти. Есть
информация напоследок?
Кристиан поднимает подбородок:
— У меня. Я опять звонил Нарнии, пока вы… — он
бросает косой взгляд на меня, потом переводит глаза на Райана, —
отсутствовали. Она сказала, что гадает по внутренностям. Они говорят, что надо
взять с собой что-то нужное, чтобы найти путь через Двери, и оставить что-то
свое позади, чтобы вернуться домой.
Джэксон серьезно кивает:
— И больше не звонить ей.
Кристиан утаскивает федору Джэксона и мнет ее, чтобы она
потеряла форму. Они ухмыляются друг другу. Полное взаимопонимание.
— Что-то, что нам надо? Мы не знаем, что нам надо.
Потому и идем.
Рокси ударяет по коробкам из-под пищевых добавок и потом
мрачно бормочет под нос, аккуратно возвращая их на место.
— Ведьмы, — глубокомысленно говорю я. Они все
смотрят на меня. Черт, это значит, я должна сказать что-нибудь умное. —
Это аллегория?
Райан закатывает глаза, потом смотрит на Дверь и снова на
меня:
— Что нам надо найти?
Я знаю, я сердита… но это то, что мы делаем. Я поднимаю
брови:
— Ответ?
— На какой вопрос?
— Куда переместилась моя Дверь.
Он отмахивается от моих слов:
— Мы даже не знаем, связано ли это. Нам надо справиться
с симптомами, перед тем как мы хотя бы задумаемся о проблеме.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Симптомы. Почему
появилось больше Дверей?
Он качает головой:
— Полагаю, нам стоит оставить метафизику Нарнии. Забудь
«почему».
Рокси наблюдает за нами, теперь она выглядит менее
расстроенной.
— Нам надо действовать. Как остановить увеличение их
количества? — рассуждает она.
Я закусываю губу:
— Слишком просто. Это лишь один пункт. А нам надо все в
целом. Замедлить увеличение, снизить активность…
— Контроль, — говорит Райан.
Кристиан тоже начинает раскачиваться. Как будто они никогда
не слышали о мозговом штурме. Где они были, когда по телевизору показывали три
семинара по лидерству?
— Нельзя, — говорит он. — Двери — это Хаос,
это Ад. Это территория богов — богов, которые знают подлинные имена, и я не
думаю, что мы найдем кого-то, желающего помочь, за Дверью.
— Подлинные имена? — спрашиваю я, потому что я
легко отвлекаюсь.
— Ты думаешь, Рокси — это мое настоящее имя? —
спрашивает Рокси с улыбкой.
Райан в этот момент очень внимательно рассматривает Дверь.
Очень-очень внимательно.
— Я знаю, что у всех вас бзик на именах, —
медленно говорю я.
Ох, если Райан — это его ненастоящее имя, я его убью. Или
буду звать Найджелом.
Я буду называть его Найджелом вечно. Кристиан пожимает
плечами:
— Твое настоящее имя — не Элли, верно?
— Меня зовут…
Райан поворачивается и через мгновение оказывается рядом.
Его рука закрывает мне рот. Он заглядывает мне в глаза.
— Никому не говори свое подлинное имя. Это же
ты, — говорит он. — Это сильнее, чем соль.
Его глаза… я просто… я не могу. Его глаза пытливо смотрят в
мои, они обеспокоенные, молодые, старые, испуганные. Я киваю, и, поскольку не
могу не вспоминать о шести годах, когда я хотела его, я касаюсь языком его
ладони.
Он закрывает глаза и шумно втягивает воздух. Теперь я знаю:
как бы его ни звали, ему это нравится.
— Хватит, влюбленные пташки, — говорит
Рокси. — Вы думаете, мы не стоим на краю бездны?
Райан делает шаг назад.
— Сильнее, чем соль, — повторяет он и потом переводит
взгляд на Рокси. — Это то, что надо оставить позади. Чтобы снова найти
путь домой. Привязать нашу кровь к этому измерению солью, и тогда мы вернемся.
Рокси обдумывает эти слова и кивает:
— Хорошо. Мне это нравится. Но что мы возьмем с собой?
Если соль — ответ на вторую часть загадки, то… бьюсь об
заклад, я знаю ответ на первую.
— Соль связывает, серебро исцеляет. Мы хотим исцелить
Двери — сейчас они вышли из строя. Равновесие нарушено. Мы хотим исцелить все.
И в этот момент я думаю о Стэне. Хотя не произношу вслух. Он
мешком лежит на полу там, где Джэксон оставил его съежившегося в комочек. Он
выглядит так же, как в день, когда я с ним познакомилась, —
двенадцатилетним, взъерошенным и веснушчатым.
И теперь он без сознания. И забыт. И укушен.
Мы исцелим все.
— Серебро, — говорю я теперь. — Мы возьмем с
собой серебро.
Джэксон колеблется:
— Серебро пробуждает Двери-ищейки. Мы умрем.
Райан говорит:
— Только нечистое серебро, и мы все отмечены им, для
начала, разве что ты заранее предусмотрел, чтобы все твои шрамы прижигались
исключительно чистым серебром?
Все выглядят растерянными. Я лишь прижимаю руку к
обожженному серебром животу. Райан продолжает:
— Но может быть, никто из нас не умрет. И как бы то ни
было, считаю, что Элли права.
Хотя я, будучи бедной непосвященной дурочкой, благодарна за
эти слова, я тем не менее хочу знать.
— Двери-ищейки?
— Прекрати задавать вопросы, — говорит Рокси. Она
сужает глаза и смотрит на нас. — Нас пятеро. Думаю, что только один
погибнет, не больше.
— Нас шестеро, — поправляю я ее. — Стэн тоже
идет.
Она кривит лицо. Хотя это была ее идея, для нее он — зло.
— Значит, шестеро. Может быть, нам удастся уберечь
одного из вас двоих. — Она говорит о крови.
