Я опускаю голову на колени, не желая смотреть ни на что.
Оказавшись лицом ближе к лодке, я понимаю ужасную вещь: лодка сделана из крови.
Это не какое-то покрытие. Это пахнет человеческой кровью.
Я поднимаю голову, глубоко вдыхаю. Я чувствую Стэна. Теперь
он пахнет иначе. Как будто что-то более сильное вытесняет то, что делает его
Стэном. Несвежий макияж полностью стерся, остался лишь запах секса. Что осталось
от Стэна — это те бесконечные летние закаты, когда я наблюдала за тем, как он
отрабатывает трюки на скейтборде снова и снова, доводя до совершенства и, может
быть, желая, чтобы я не беспокоилась так о своем маникюре и занялась чем-нибудь
веселым.
Вот и все, что осталось от Стэна.
Остальное… оно трещит у меня в мозгу и пахнет смертью.
Начинаю думать, что я «унюхиваю» не только носом.
Не думаю, что его можно спасти, — но не хочу сдаваться.
Если есть способ помочь ему в этих потусторонних мирах, я найду его.
Может, когда мы в следующий раз ляжем спать, ко мне придет
Исида и расскажет, как спасти Стэна. Или что это за синяя штука вокруг меня. Но
крылья крутые. Я от них в восторге. Лодка ударяется об окаменевшую лаву. Я
встаю и оборачиваюсь: места, откуда мы приплыли, не видно, но, закрыв глаза, я
вижу Дверь, слегка мерцающую, но она очень далеко. Это навевает мне
воспоминания, как мы сидели на крыше закусочной, лицом к Манхэттену. Аманда,
Стэн и я делали так несколько раз, созерцали горизонт. Без башен-близнецов
Манхэттен был бы похож на любой другой город, если бы не мосты. Но от
закусочной мосты видятся туманными и расплывчатыми, и, если не знаешь, куда
смотреть, ты их не увидишь.
Вот на что это похоже — закрыв глаза, смотреть на Дверь по
ту сторону воды.
— Пойдем, Элли, — говорит Райан.
Он стоит на камнях и протягивает руки, чтобы помочь мне
спуститься. Я повисаю на нем всей тяжестью, и он переносит меня через борт
лодки, словно я перышко, крепко держа меня под мышки. Мой плащ развевается
вокруг меня, и я надеюсь, это выглядит потрясающе.
Я балансирую на камнях из застывшей лавы, и Райану
приходится помочь выбраться Стану.
Стэн потирает виски в том месте, где повязан платок.
— Я так голоден, — жалуется он. — Я очень
голоден, Элли.
Рокси ловит мой взгляд и смотрит на меня так, как порой на
Райана, поднимая бровь и все такое. Я четко понимаю, чего она не говорит: Стэн
больше не человек и мы должны убить его.
Я слегка качаю головой, легчайшее «нет». Она приподнимает
одно плечо и роняет его, затем отворачивается. Как бы говорит: это твои
похороны.
Кристиан, пощелкивая, отходит к Двери. Эта Дверь светится
коричневым. Она старая, истертая непогодой, похожая на мою Дверь, какой та
была, когда только открылась. Мне не хватает моей Двери отчасти, но не
по-настоящему. Ведь она была по-своему милой, пусть и отталкивающим, пугающим
образом. Высокая арка, кованая железная решетка, позади которой — ничто, лишь
мрак и временами демоны.
Мне даже не надо смотреть на Райана: он протягивает мне
обсидиановый клинок, я режу очередной палец, роняю кровь к порогу Двери.
«Ты знаешь меня, — говорю я мягко. — Ты знаешь
меня».
Элли.
Дверь вспыхивает ярче коричневым, становится почти желтой
или оранжевой, и мне приходится жмуриться. Я оглядываюсь на Райана. Его руки
сжаты в кулаки. Он не щурится. Я возвращаю ему нож.
— О-о-о, привет, — говорит Стэн. Он спотыкаясь
идет к Двери и прижимает руку к деревянному косяку. — Привет, —
повторяет он.
— Что за черт? — спрашивает Рокси.
Она распахивает плащ и кладет руку на меч.
— Не надо, — говорю я. — Не надо.
Я оттаскиваю Стэна от Двери. Он хнычет. Я глажу его волосы
вокруг банданы. Откуда-то на моей руке возникает блеск.
Я все еще чувствую лето.
— Я не могу просто так сдаться, — отрывисто говорю
я и ускользаю прочь от недовольства Рокси, неодобрения Райана и Кристиана,
шагнувшего к нам. — Давай, Стэн, пойдем в Дверь.
Глава 12
Мне нравится думать, что своими решительными действиями я добилась
чего-то действительно важного. Пункт первый: никто до сих пор не сожрал мою
компанию. Даже моих полудемонических товарищей. Это потому, что я решительна,
что является другим названием для «упряма», что, в свою очередь, иногда
означает «глупа».
Но есть и пункт второй, которого я достигла благодаря тому,
что прошла сквозь Дверь со Стэном и высоко поднятой головой: я вошла
беззащитная в неведомый Ад.
Стэн впереди меня, и я сначала не осознаю свою ошибку. Имею
в виду, если бы я сделала это в другое время, было бы не так ужасно — просто
изобилие полных лавы кратеров, куда можно случайно свалиться. Во всяком случае,
там был свет. В этом же Аду мы оказываемся в темноте и тесноте, словно в
чулане. Я слышу, как наше со Стэном пыхтение отражается от стен, сырых стен,
которые где-то рядом. Я ничего не вижу, однако эти ощущения помогают мне с
новой силой понять, через что прошел Стэн, когда ему завязали глаза в Аду. Имею
в виду, я в Аду. Я ничего не вижу. В темноте может быть что угодно.
Я тяжело дышу. Звук отражается эхом.
Стэн говорит почти нормальным голосом:
— Так, значит, вот на что это похоже?
— Мм… — отвечаю я.
Надеюсь, остальные появятся быстро. Я очень хотела бы
разжиться светом, пусть даже это будет свет Дверей, сияющих у меня в мозгу.
На миг мне кажется, что я, возможно, подумала об этом, вы
понимаете, этим думательным голосом Двери, который заставляет вещи происходить,
потому что я вдруг чую свет. Я смотрю вверх. Он зеленый, похож на глоустик
[16]
. Не уверена, что это хорошее развитие событий, но, с другой
стороны, я действительно радуюсь свету.
Пока он не начинает двигаться. В свете я вижу, что Дверь
открывается трещиной и по диагонали в трещине идет каменная труба. И вниз по
трубе сползает все ближе и ближе… Вы когда-нибудь видели вблизи мокрицу?
Подходящее имя для существа без лица, с дюжиной коротких перепутавшихся ног,
склизким панцирем, скользящим взад-вперед, когда оно ползет по камням,
нащупывая путь длинной изгибающейся антенной.
Теперь представьте, что оно большое. И из каждой щели в его
броне исходит зеленоватый свет.
Оно уже близко. Прямо над нашими головами. Останавливается.
Надо мной смыкается мрак, еще темнее, чем было прежде, потому
что я знаю, что здесь. Существо внезапно снова начинает светиться и так же
быстро гаснет. И это повторяется. И опять.
В отдалении, высоко над нами, я вижу еще один свет. Оно
привело с собой друзей.
