Вдоль дальней стены, за расщелиной, — огромная змея.
Только это не просто змея — это наполовину женщина. Змеиная половина покрыта не
чешуей, а, скорее, темной толстой кожей. С женской головы на спину густыми
локонами спадают длинные темные волосы, рассыпаясь вокруг покрывалом. Это оно —
она — производит журчащий звук, в котором Кристиан и Стэн, наши полудемоны,
услышали какой-то смысл.
Стэн сказал, что это поет чья-то мама. Дверь Рокси любит
напевать ей; я начинаю думать, что, возможно, мысль Райана, которую он высказал
раньше, не была ошибочной: Ад — это то, что ты приносишь с собой.
Я призадумалась, какой кошмар Рокси принесла с собой, что он
довел ее до такого безумия!
Эта штука, продолжая журчать, погружает руки в массу своих
прекрасных волос и поднимает сверток, лежащий в изгибе ее хвоста. Она прижимает
его к груди, что-то нашептывая и убаюкивая, затем подносит его к лицу.
Ее рот распахивается, словно пасть змеи, и она…
— Что она ест, Райан? — тихо спрашиваю я.
Я знаю, что она ест. Я знаю. Но я должна спросить.
— Ребенка, — отвечает Иштар и начинает плакать.
Рокси, чьи глаза закрыты повязкой, содрогается: Я хочу
отвернуться — это не настоящий ребенок, настоящие дети не попадают в Ад, просто
скажи мне, что это не настоящий ребенок, Райан.
Исида мягко поясняет:
— Это ламия.
Я опускаю взгляд на свой плащ. Я ношу кожу чудовища,
пожирающего младенцев.
Я хочу выбросить его.
— Они живут в пещерах, — говорит Райан.
Он осторожно подталкивает Рокси вперед, мимо входа, дальше
по коридору и прочь от этой мерзости.
— Они часто появляются в больницах. И в парках. И…
— Заткнись! — перебиваю я, сжимаю руку Стэна и
тороплюсь за Райаном, как будто в нескольких футах от меня не происходит ничего
ужасного.
И мы минуем пещеру с огнем и расщелиной, мы снова идем по
коридору с факелами и обычным, оранжевым пламенем.
Вот только я все еще слышу журчание, все еще слышу шепот
кошмара Рокси.
И думаю, что же я принесла с собой в Ад?
Я веду нас по коридорам, закрывая глаза через каждые
несколько футов, чтобы убедиться, что мы идем в верном направлении. Мы
поворачиваем налево на одной развилке в пещере, направо — во второй. У меня
ощущение, будто мы ходим кругами, но этого не может быть, потому что мы все
ближе и ближе подходим к черной Двери.
— Она черная, — бормочу я Райану, поняв это.
Он ставит Стэна за спину Кристиана, и они переговариваются
между собой. Стэн мысленно поет песенку о Красной Шапочке и волке, который ее
съест. В конце песни волк съедает ее и она умирает. Сначала он пожирает ее
внутренности, потом глазные яблоки.
Черт побери, как отвратительно! Когда песенка заканчивается,
Стэн начинает сначала. Вот чем он занимается. Он не говорит, он напевает.
— Жаль, мы не знаем, что означают эти цвета. —
Голос Райана звучит более расстроенно, чем я думала.
— Ненавижу это дерьмо, — подхватывает Рокси.
Она оставила повязку на глазах и двигается медленно. Ее
ботинки все еще не производят шума, а змеи выглядят больными, словно они
умирают от близости ламии.
— Ламия — это элементаль? — спрашиваю я. —
Она ведь не может быть ею, если заставляет Рокси плохо себя чувствовать?
— Нет, это обычный демон.
Я ударяю ногой о пол. Если бы здесь был булыжник, я пнула бы
его, но здесь нет ничего. Лишь пустые каменные коридоры.
— Почему мы носим их кожу? Почему мы носим кожу этих
мразей, которые…
— Потому что это работает, — спокойно отвечает Райан. —
Это демон, действительно омерзительный демон, но благодаря его коже мы можем
уцелеть в кое-каких схватках. Мы делаем то, что должны делать.
Райан проводит рукой по стене осторожно, чтобы не коснуться
ближайшего факела. Похоже, это больно — трогать ее, из-за огня и всякого
такого.
— Иногда мы считаем, что некоторые вещи — это просто
фольклор, а они оказываются реальными. Это, как говорит Нарния, случилось с
кожей ламии. Какой-то охотник заполучил ее, пройдя в Дверь, и неожиданно для
нас открылся новый способ защиты. И опять-таки мы считаем что-то реальностью, а
это оказываются сказки.
— Вроде зомби, верно?
Я совершила эту ошибку в первый месяц нашего знакомства с
Райаном. Я попросила его научить меня стрелять из пистолета, на случай если
нападут зомби. Он посмеялся надо мной и объяснил, что зомби существуют только в
фильмах категории «В» и в дрянных ужастиках.
Мне нравятся зомби. Главным образом из-за этого. На самом
деле я смотрю все фильмы о зомби, которые мне удается заполучить. Ладно, их
немного, потому что блокбастеры не пекутся как горячие пирожки, но я видела все
части «Обители зла», и то английское кино о вирусе, и тот очень странный
итальянский фильм с Рупертом Эвереттом, который Райан одолжил мне на вечер,
чтобы мы обсудили ошибки.
О'кей, так что я видела парочку фильмов о зомби. Они
остаются моими любимыми.
— Да, вроде того, угу, — отвечает Райан.
— За исключением голема, — устало добавляет
Рокси. — Время от времени нам приходится убивать голема.
— Голема?
— На самом деле это не зомби. — Райан качает
головой. — Это человек, сделанный из глины, у него во рту клочок бумаги с
древнееврейским именем Бога. Или иногда он оживает благодаря клочку бумаги с
надписью «Жизнь».
— Значит, если я сделаю голема, он может впасть в
неистовство, типа разрушить город и сожрать мозги его жителей?
— Они не едят мозги… — Райан делает паузу, —
но могут быть жестокими.
— Теперь, когда каббала популярна повсюду, многие люди
делают големов, — говорит Рокси. — Они считаются элементалями, потому
что сделаны из земли. — Она спотыкается, но восстанавливает равновесие до
того, как я успеваю поддержать ее. Не то чтобы я сильно помогла бы ей; скорее
всего, мы упали бы вместе. Но намерения имеют значение, верно? — В
Уильямсбурге была эпидемия несколько лет назад, в то время, когда там жили
преимущественно евреи. Многие евреи-хасиды изучают каббалу, и всегда
подворачивается несносный подросток, желающий доказать, что ему не надо ждать,
пока стукнет сорок лет, чтобы приступить к изучению.
— Это что, закон? Потому что я могу легко представить,
как Аманда делает големов и оживляет их. Честно, армия, которая будет исполнять
каждое ее желание? Может, поэтому она не отвечает на телефон?
Райан хмурится:
— Аманда недостаточно сообразительна, чтобы построить
армию големов.
— Аманда, — возражаю я, — была достаточно
сообразительна, чтобы открыть Дверь.
