Я хихикаю. Может, я становлюсь истеричкой, не знаю. Я
засовываю Стального Дэна в карман и достаю из-под подушки Печать Соломона,
давным-давно подаренную мне Райаном. Надеваю ее на старую цепочку из
нержавеющей стали, предварительно сняв подвеску. Это колье у меня с тех пор,
когда мы с Амандой были совсем юными и еще не познакомились со Стэном, когда мы
пообещали друг другу, что навсегда останемся лучшими подругами, и на карманные
деньги купили одинаковые украшения. Это не совпадение, что я выбрала эту
цепочку. Это самая старая сталь, которая у меня есть, и Печать Соломона — мое
самое ценное серебро.
Не знаю, имеют ли значение такие вещи, но на всякий случай
хочу подготовиться.
Печать Соломона оттягивает шею, у меня от нее скоро голова
разболится. Но не сейчас. Может быть, не раньше, чем это все закончится. Я на
секунду прижимаю ладонь к талисману, потом делаю глубокий вдох и иду к
лестнице. Очень жаль, что у меня нет оружия, например меча или…
У меня есть нож — вот что у меня есть. Я вбегаю в кухню и
хватаю свой лучший нож с магнитной ленты, прикрепленной вдоль стены. На ней
полно ножей: для хлеба, для овощей, для мяса, для суши — все виды ножей,
которые можно представить. Я коллекционер. Я ценитель. Но нож, который я
беру, — это тот самый слишком дорогой нож, который Салли подарила мне
перед отъездом.
Я заворачиваю его в кухонное полотенце и засовываю во
внутренний карман плаща под любопытным взглядом наблюдательных глаз Дон.
— Серьезно, я тебе никогда не расскажу, что
происходит, — говорю я ей. — Если я не вернусь, я хочу, чтобы
закусочной управляла ты.
— Я понятия не имею, как управлять закусочной, Элли.
Меня этому не учили.
— У тебя получится. У меня же получилось. — Я
целую ее в щеку и возвращаюсь в зал, где количество охотников уменьшилось. Они
все сжимают клочки бумаги.
— Мы сказали им, куда идти. Твое сообщение было немного
неясным, — говорит Райан.
Он долго смотрит на меня, как будто хочет сказать что-то
еще, но затем уходит.
Рокси хватает меня за руку:
— Пойдем. Мы поедем на микроавтобусе.
Я напоследок окидываю взглядом помещение, диковинные
образчики искусства на стенах (Дон убедила меня, что они хороши). Это какой-то
местный художник, рисовавший деревья в стиле Боба Росса
[21]
,
замечательные деревца. Эти картины не очень сочетаются с декором в стиле
пятидесятых годов, который предпочитала Салли, но делают людей счастливыми. И
меня тоже.
Эта закусочная делает меня счастливой. Я очень надеюсь, что
увижу ее снова, что безумие Аманды не разрушит мою жизнь, не убьет меня.
Я очень-очень-очень не хочу умирать сегодня.
Глава 20
Прошло два часа, и я ощущаю, что мы приближаемся. Я чувствую
запах Атлантики, соли, рыбы и гнили.
Подъездная дорога к дому Аманды длинная и извилистая, хотя
дом ее родителей стоит не так далеко от дороги. Это классический макособняк
[22]
, построенный из соображений показного блеска, не для
практичности. Им приходится вставлять новые окна и менять ковры каждый раз,
когда случается ураган и дом затапливает.
Райан открывает заднюю дверь микроавтобуса, и до нас
доносится запах хлорки. Бассейн рядом с океаном. Это так по-декадентски. И я
совсем не тот человек, которым была шесть лет назад, потому что шесть лет назад
я считала, что океан — это вульгарно, а вот бассейны — это для богачей. Теперь
я скорее пойду искупаюсь в океане, коснусь песка, чем полезу в огромную
бетонную емкость с хлоркой.
Повсюду тихо. Мне не хочется говорить «слишком тихо», но это
так и есть. Мне следовало бы слышать океан. Мне следовало слышать самолеты,
пролетающие над головой. Чаек, слишком громко включенный телевизор в домике у
бассейна, катера, рассекающие темную воду и невидимые за симпатичным белым
забором, окружающим нас и бассейн. Ничего.
Сегодня я была в Аду, и теперь я в ужасе. Я не знаю, о чем
думает Райан. Имею в виду буквально — я ничего не слышала с тех пор, как
последовала за Нарнией, чтобы призвать охотников. Может, я выгорела.
Райан не смотрит на меня, и уверена, он думает об Аманде —
об Аманде, которую он знает шесть лет и с которой, наверное, ни разу не
переспал, об Аманде, которую я знаю с тех пор, как мне исполнилось два года. Я
сжимаю свое оружие и думаю, увижу ли я еще Аманду живой.
Окна домика у бассейна будто смотрят на меня. Человек в
бейсболке, несущий что-то под мышкой, поднимает руку, и мы все останавливаемся.
Это Оуэн. Он все еще в форме. Он призывно машет нам с противоположной стороны
бассейна; его группа, по-видимому, собирается делать что-то непонятное, но
выглядит это как размахивание руками а-ля пропеллер. Не понимаю эти сумасшедшую
военную жестикуляцию. Однако остальные понимают, потому что некоторые охотники
кивают, а остальные начинают перемещаться.
Позади я слышу цоканье каблуков. На миг я думаю, что это
Аманда, но это всего лишь Нарния.
Райан слышит ее цоканье и морщится. Нарния делает гримасу,
увидев, что я смотрю на нее. Не могу поверить, что она до сих пор в Баленсиаге.
Но она снимает сапоги — на самом деле она крошечная, когда
не на шпильках, — и, разумеется, на ней чулки, которые она скатывает и
убирает в сапоги. Затем она расстегивает жакет, снимает блузку, юбку и оказывается
обнаженной. У нее великолепное тело. Ни одного шрама, в отличие от меня.
Некоторые охотники пялятся на нее. Рокси тоже. Райан — нет.
Райан наблюдает за домиком, не обращая внимания на нас.
Я смотрю на Нарнию, наблюдаю, как она обнаженная спускается в
бассейн, и я должна признать, что она набирает очки. Я знаю, что случалось в
этом бассейне; я делала компрометирующие фотографии на этих вечеринках.
Мне нет дела до людей, которые на нее пялятся. Райан так
очевидно не обращает внимания, что я начинаю чувствовать себя ничтожной.
Иисусе! Обнаженная Нарния в бассейне, полном бог знает чего, собирается делать
что-то загадочно-колдовское, чтобы спасти мою подругу (и, ладно, может быть,
заодно и весь мир), и все, о чем я могу думать, — это:
«Выкуси, сука, он мой, а не твой».
Наверное, я хуже, чем следовало быть.
Когда Нарния по-собачьи подплывает к середине бассейна,
половина группы Оуэна сдвигается к забору справа, другая половина уже
перебралась через забор и, по всей видимости, направляется к фасаду дома. Я думаю
о Доме, как будто касаюсь нёба языком, чтобы проверить, что там болит, но
ничего. Он не… неплохой, в отличие от домика у бассейна. Но он мог быть,
полагаю. Он мог стать таким.
