– Бедная девочка… – потрясенно прошептал Стевен.
Лучше бы он этого не говорил. Дайнека разревелась. Он молча прижал ее к себе, и она рыдала, уткнувшись в его фланелевую куртку.
Глава 27
Венеция
Результат этой встречи был таким, каким запланировал его Стевен. Спустя полтора часа они уже ехали на ее машине в сторону Венеции. Стевен заранее подготовился к отъезду. Он опасался слежки и очень хвалил ее за то, что она сменила машину.
Дорога пролегала через равнинные земли. Навстречу бежали апельсиновые и лимонные деревья, поля, укрытые гигантскими полиэтиленовыми полотнами.
Иногда кое-где встречались замшелые полуразрушенные постройки.
– …и время не может их изглодать… – Дайнека сказала это по-русски.
Стевен повернул голову, но, не услышав пояснений, тут же сосредоточил взгляд на дороге, поскольку за рулем сидел он.
Как всегда в пути, Дайнека не думала об опасности. Ей просто хотелось жить. Жить свободно, с такой же легкостью, как она дышит. Наслаждаться незамысловатыми сиюминутными радостями, не слишком заботясь о последствиях.
Нарушив молчание, Стевен спросил:
– Кто у тебя остался в России?
– Отец, – ответила она.
– И все?!
– И еще Тишотка.
– Ти… что? – переспросил он ее.
– Ти-шот-ка. Моя собака. Пес.
– А-а-а-а. – Стевен, кажется, понял, что она не очень одинока.
Дайнека задумалась, но тут же отбросила от себя грустные мысли о Джамиле. Сказала себе, что об этом самом главном в ее жизни человеке она должна думать только наедине с собой.
– А у тебя большая семья? – спросила она.
– Да-а-а! Очень большая.
– Сколько человек?
Стевен озадаченно сморщил лоб:
– Я не знаю точно… человек двести… ну, может быть, двести десять…
Дайнека рассмеялась:
– Я имела в виду только самых близких… отец, мать… братья…
– Отец… мать… брат… – эхом отозвался Стевен. Ей показалось, что произнес он это как-то невесело.
Она попыталась задать наводящий вопрос:
– Сколько народу живет в вашем доме?
Стевен совсем скис:
– Пятьдесят, – ответил он упавшим голосом, – но это в основном… персонал.
– Это ж какой дом надо иметь, – изумилась Дайнека.
– Большой. Комнат шестьдесят.
– Ты смеешься надо мной? – Она оценила шутку и рассмеялась. – Я поняла!
– Нет, – просто ответил он.
Дайнека притихла. Наконец до нее дошло, что он говорит серьезно.
Все встало на свои места. Спортивная машина, дорогой костюм, дом в шестьдесят комнат…
– Твой отец богатый человек?
– Нет, он не богат.
– Ну, тогда я ничего не понимаю!
– Богата моя мать, – сказал Стевен.
Она почувствовала, что он не хочет об этом говорить. Какое-то время они ехали молча. Но проезжая Падую, Стевен справился со своим настроением:
– Послезавтра мы поедем ко мне домой, в Понтедейру. Туда, где я вырос. Я познакомлю тебя со своим отцом, с матерью, братом.
Он немного помолчал.
– Знаешь, мой отец швед, его имя Улаф Бергстрем. Я – наполовину швед, наполовину итальянец. Мать – итальянка, из Понтедейры.
– А где это? – спросила Дайнека.
– Неподалеку от Пизы, на той стороне полуострова. Ты слышала про Пизанскую башню?
Дайнека усмехнулась:
– Про нее даже сибирские медведи знают.
– Правда?
– Точно! – подтвердила она.
Стевен помотал головой:
– А в Италии о ней знают не все… Особенно на Юге.
Дайнека так и не поняла, шутит он или говорит правду.
Они въехали в Местре, преддверие Венеции, уже затемно. Сбившись с дороги, какое-то время петляли в промышленных районах и портовых строениях. Когда наконец подъехали к пятикилометровому мосту, который соединяет материк с островами, Стевен пояснил:
– Это сооружение называется – «Мост Свободы». Его построили в 1933 году…
Дайнека не слушала его. Она съехала вниз по сиденью и затаилась, испуганно скрючившись.
– Что… Что?! – закричал Стевен.
– Они… – прошептала она.
На обочине у самого моста притаился черный «Мерседес», рядом стояли двое мужчин. Стевен все понял, он зло посмотрел в их сторону.
Как только они доехали до вокзальной площади, немедленно сдали машину в агентство. Нырнув в ближайший закоулок, они миновали набережную, откуда отправлялись пароходики «вапоретто», и наняли маленький катерок, намереваясь доехать до центра Венеции.
Стевен помог ей запрыгнуть в катер. Чтобы защититься от холодного ветра, предложил зайти в кабину, но Дайнека категорически отказалась. Завернувшись в куртки, они стояли, опираясь на облицованную красным деревом крышу каюты.
Мотор тихонько зацокал. Стевен прокричал водителю, чтобы тот ехал медленно и через Большой канал. Дайнека еще не знала, какой подарок для нее приготовил этот чужой итальянский город с нежным названием Венеция…
Расходясь по обе стороны, перед ней разворачивалось почти театральное действо. Декорации были ослепительны.
Дворцы, утонувшие в зелени и обрамленные чугунным кружевом оград. Широкая лестница, простирающаяся к воде, как шлейф знатной дамы… Фрески, вспыхивающие на фасадах в отраженном от воды свете.
Палаццо казались творениями высочайшего искусства и гармонии. Они сменяли друг друга, словно актеры, разыгрывая каждый свою роль.
Глянцевая крыша катера приумножала свет переменчивых сполохов. Дайнеку охватило упоительное чувство безумной радости. Она с благодарностью взглянула на Стевена, глаза ее были огромные и сияющие, серо-зеленые с золотистой искрой.
Он обнял ее и крепко прижал к себе.
Стоя на набережной, они решали, что делать дальше
– Ни в коем случае нельзя ехать в забронированный отель, – сказал Стевен.
– Пойми, мне все равно придется идти на занятия.
– Пусть так, но сегодня мы переночуем в другом месте, а завтра решим, как поступить дальше.
Стевен подхватил сумку и направился к первому попавшемуся отелю, подъезд которого выходил на набережную. Дайнека подняла глаза и прочитала:
– «Даниэли»… Ты с ума сошел!
Это был очень дорогой отель. Но Стевен, не оборачиваясь, пошел к ярко освещенному входу, затем, картинно развернувшись, застыл в полупоклоне, жестом приглашая ее зайти вместе с ним.
