На мгновение Дайнеке стало страшно от того, с какой силой рвутся наружу воспоминания. Казалось, голова не выдержит и вот-вот взорвется. А потом разорвется сердце. Разорвется от любви к Джамилю.
Дайнека вспомнила их последнюю встречу в Красноярске. В тот момент, когда они прощались, еще была возможность все изменить. Она могла прыгнуть в машину, схватить его и больше не отпускать.
Тогда никто не знал, что завтра для них не наступит…
Дайнека долго стояла у решетки, ей казалось, что она молится. Наверное, так оно и было:
– Ты сам знаешь все, прошу тебя, помоги…
Монахиня открыла тяжелую дверь сейфа, и Дайнека поняла, что ей предстоит встреча с прошлым.
– Когда, вы полагаете, он поступил в приют?
– В сентябре 1901 года.
В кабинет настоятельницы монастыря Дайнека попала после того, как у алтаря обратилась с просьбой к священнику. Он подозвал служителя, и тот проводил ее к зданию монастыря, которое находилось довольно далеко от храма.
Там ее перепоручили монашенке, и она проводила Дайнеку сюда.
Настоятельница монастыря была старой женщиной, отличающейся завидным, почти двухметровым ростом и генеральской статью. Положив на стол «амбарную» книгу, она открыла ее на закладке «сентябрь».
– Итак, в сентябре в приют поступили два младенца мужского пола. Вы знаете, под какой фамилией записан тот, кого вы ищете?
– Бережной… – Дайнека увидела регистрационную запись: «Nicolo Bereginoli». – Это он!
По правилам итальянской транскрипции фамилию Бережной записали как Бережиноли. Откуда появилась лишняя буква «Л»? Ответ на этот вопрос могла дать только монахиня, которая делала запись в далеком 1901 году. Возможно, эта фамилия Бережной показалась ей слишком неитальянской.
– Как вы думаете, в архиве монастыря не сохранились другие сведения относительно воспитанника Николо Бережиноли? – спросила Дайнека.
– Боюсь, что нет. – Настоятельница опустилась в кресло. Она расправила широкие рукава и положила перед собой руки. – Приют был закрыт в сорок восьмом году, через пять лет после того, как я поступила сюда, будучи совсем молоденькой девушкой. Из архивов сохранились только учетные записи. Но я припоминаю, что слышала это или похожее на него имя.
Я в то время занималась учетом пожертвований от знатных горожан. Порой они составляли огромные суммы. Помнится, это имя принадлежало одному из самых активных меценатов. Рассказывали, что некогда он был воспитанником приюта, а потом сказочно разбогател. – Монахиня подняла глаза. – Исключительно благодаря Господу нашему, своему благочестию и огромной работоспособности. Как сейчас помню, он был из тех же мест, что и я.
– Откуда вы родом?
– Из Тосканы.
Дайнека не слишком знала административное деление Италии.
– А где это? – спросила она.
Настоятельница мечтательно улыбнулась.
– В Италии нет лучшего места, чем Флоренция и земли вокруг нее. – Она вдруг вспомнила. – Как я могла забыть! У меня сохранились списки жертвователей! Оставайтесь здесь…
Она вышла из кабинета и вернулась минут через двадцать.
– Простите, что заставила ждать, но я нашла интересующий вас документ. – Монахиня протянула Дайнеке конверт. – Здесь его ксерокопия. Там записан мой телефон. И вот что… – Она замолчала, будто что-то припоминая. – В учетных записях сохранились пометки о посетителях. Воспитанника Бережиноли несколько раз навещала русская синьора.
– Известно ее имя? – спросила Дайнека.
– К нему приходила синьора Мещерская.
– Наталья Петровна… – Дайнека вспомнила строки из письма Екатерины Эйнауди: – …как ангел прекрасна, как демон коварна и зла…
Несмотря на сильное желание вскрыть конверт немедленно, Дайнека поблагодарила старуху и, попрощавшись, покинула ее кабинет.
В машине до нее дозвонился Алберто Делле Пецце. Поинтересовавшись, когда она собирается вернуться в Венецию, адвокат с радостью сообщил:
– Я выполнил вашу просьбу!
– Какую просьбу? – Дайнека не сразу вспомнила, о чем просила.
– Вы спрашивали, кто такая Миси. Так вот, ни за что не догадаетесь! – Алберто захохотал. – Это собачка баронессы! Маленькая лохматая собачка породы шпиц!
– Но почему баронесса написала «моя бедная Миси»?
– Вероятно, потому, что собака умерла незадолго до смерти самой баронессы. В архиве я нашел распоряжение о похоронах. Они были организованы по высшему классу!
– Спасибо.
Дайнека пребывала в растерянности. Пытаясь собраться с мыслями, она никак не могла сообразить, для чего ей понадобилась эта информация. Потом вспомнила: предполагаемый убийца Бережного должен был появиться в Москве вместе с рисунком, на котором изображена баронесса и ее «бедная Миси». Если Вильчевский побывал в доме художника, рисунок остался там.
Таким образом, в деле о расследовании гибели Николая Бережного могли остаться какие-то упоминания об этой улике.
«Хотя кто, кроме баронессы Эйнауди, знал, что это улика…»
Дайнека засомневалась.
«И все же надо позвонить Сергею Вешкину, пусть он попросит Тамару еще раз посмотреть материалы дела».
Она дозвонилась до Вешкина и вкратце изложила свою просьбу.
– Сделаем, – пообещал он.
– Надежды почти никакой, но пускай попробует.
– Сделаем, – повторил Вешкин
– Слушай. – Дайнека сама не знала, откуда возник этот вопрос. – Помнишь, ты пробивал номер одной машины, она еще была объявлена в розыск?
– И что?
– Ты не знаешь, кому она принадлежала?
– Так сразу не вспомнить… Хотя, постой, кажется, я где-то записывал… Точно! Нашел! Александр Петрович Красовский, исполнительный директор агентства «Каза Итальяна».
– Да… – С таким ужасающим количеством совпадений Дайнека не сталкивалась ни разу за всю свою жизнь.
Глава 60
Я тоже была там
«Нел помериджио» (после полудня) Дайнека въехала на автостраду и направила автомобиль в сторону Бишелье. Оставалось достаточно времени для того, чтобы найти Костика.
«Достаточно времени, но недостаточно бензина. Ближайший сервис через три километра. Только бы дотянуть».
Она сбросила скорость, датчик не оставлял никакой надежды на благополучное продолжение дня.
И все-таки она дотянула.
Эта заправочная станция совсем не напоминала те, что на севере. Дайнека забежала в туалет и наконец увидела то, к чему так привыкла в Москве: затоптанный пол, незакрывающиеся кабинки, картонные «останки» туалетной бумаги и запах… показавшийся ей ненужным приветом с родины.
