Я подтянул кресло и сел прямо перед ней.
— Я не совсем правильно объяснил тебе ситуацию, Ласи.
Это не острое заболевание. Оно хроническое.
— Как это понимать?
— Это заболевание очень древнее. Оно долгое время
является частью человеческой биологии и культуры. В четырнадцатом столетии оно
чуть не уничтожило Европу.
— Постой, ты же говорил, что это не чума.
— Это не чума, да, но бубонная чума была его побочным
эффектом. В четырнадцатом веке паразит начал распространяться от человека к
крысам, которые только-только тогда перебрались из Азии. Однако на протяжении
нескольких десятилетий человек не добился с ними оптимальной вирулентности,
попросту убивая их. Когда крысы умирали, блохи переносили болезнь на
людей-«хозяев».
— Прости меня, но какой во всем этом смысл?
— Ох, верно! Извини, я забегаю вперед.
Я стукнул себя кулаком по голове. Для меня последние шесть
месяцев превратились в один уплотненный курс паразитологии; я почти забыл, что
большинство людей не проводят свои дни, размышляя о конечных «хозяевах»,
иммунных реакциях и оптимальной вирулентности.
Я сделал глубокий вдох.
— Ладно, давай начнем сначала. История паразита уходит
в глубину веков, еще даже до появления цивилизации. История людей, на которых я
работаю, Ночного Дозора, тоже уходит в глубину веков. Мы существовали уже
тогда, когда Соединенных Штатов не было и в помине. Наша работа — защищать
город от этого заболевания.
— Делая что? Засовывая крыс под дуршлаг? «Отпустите
меня!» — провизжала ВНШ.
— Нет. Находя людей с паразитом и занимаясь их
излечением. И уничтожая их «семьи». В смысле, убивая крыс — носителей
заболевания.
Она покачала головой.
— Это не имеет смысла, Кэл. К чему такая
таинственность? Разве вы в своем отделе здравоохранения не должны просвещать
людей насчет разных заболеваний, вместо того чтобы лгать им?
Я пожевал губу.
— Делать это публично — вот что не имеет смысла, Ласи.
Это заболевание очень редкое. Более-менее серьезная вспышка возникает раз в
несколько десятилетий. Люди, в общем-то, стараются, чтобы крысы их не кусали.
— Хм-м-м,… Наверное. И все равно эта секретность —
плохая идея, так мне кажется.
— Ну, Ночной Дозор в Бостоне как-то предпринял попытку
того, о чем ты говоришь, — программа просвещения, чтобы граждане сами
отслеживали возможные симптомы. Знаешь, чем все кончилось? Бесконечными
обвинениями в колдовстве, да еще горстка семнадцатилетних придурков заявила,
что они имеют сношения с дьяволом, и множество ни в чем не повинных людей
поджарили. Понадобилось не менее ста лет, чтобы все затихло.
Ласи вскинула брови.
— Да, мы это проходили в средней школе. Но разве все
это не происходило давным-давно? До того, как появилась наука и все такое
прочее?
Я посмотрел ей в глаза.
— Для большинства людей наука — пустой звук. Они не
верят в эволюцию, потому что эта мысль заставляет их чувствовать себя
некомфортно. И они полагают, что СПИД — проклятие, посланное Богом. Только
представь себе, как такие люди воспримут известие о паразите?
— Ну да… люди тупые. И все же никто не держит СПИД в
секрете, правда?
— Да, но паразит совсем другой. Он уникальный.
— Чем?
Я помолчал. Это была очень сложная часть. В моем случае
психологи на протяжении многих часов излагали научный материал и только после
этого перешли к легендам, причем прошла целая неделя, прежде чем прозвучало
слово на букву «в».
— Ну, некоторые страхи возникли гораздо раньше, чем
наука, и уходят корнями гораздо глубже, чем рациональное мышление. Легенды об
ин-фернах можно найти почти в любой культуре земного шара, и это в основном
жуткие истории, навеянные некоторыми симптомами заболевания. Если когда-нибудь
разразится серьезная вспышка, тогда держись, Земля.
— Некоторые симптомы? Типа чего?
— Подумай сама, Ласи: инферны боятся света; они
каннибалы, которые обожают кровь.
Едва эти слова слетели с моих губ, как я понял, что слишком поторопился.
Она фыркнула.
— Кэл, мы что, говорим о вампирах?
Я молчал, подбирая нужные слова, и насмешливое выражение на
ее лице погасло.
— Кэл, ты ведь говоришь не о вампирах? — Она
наклонилась ко мне. — Помни, ты обещал не врать мне.
Я вздохнул.
— Инферны и есть вампиры. Или зомби в Гаити, или тенгу
в Японии, или ниан в Китае. Но, как я уже говорил, мы предпочитаем термин
«инферн».
— Ох! Вампиры…
Ласи отвернулась, качая головой. На мгновение мне
показалось, что топкая нить ее доверия ко мне оборвалась. Однако потом я
сообразил, что она смотрит на стену, где проступили слова, много месяцев назад
написанные кровью.
Плечи Ласи поникли, она еще плотнее закуталась в халат.
— Все равно непонятно, зачем нужно лгать об этом.
Я снова вздохнул.
— Попробуй представить себе, как поведут себя люди,
если узнают, что вампиры существуют па самом деле.
— Не знаю. Испугаются?
— Некоторые — да. Другие не поверят, а третьи захотят
убедиться во всем собственными глазами. По нашим расчетам, по крайней мере
тысяча непрофессионалов спустится в недра Нью-Йорка в поисках тайны и
приключений. Все они станут «микробными лифтами». Твой дом — просто один редкий
случай. Там, внизу, существуют десятки скопищ крыс, которые кишмя кишат
паразитами. Этого количества хватит, чтобы инфицировать всех спустившихся
поглазеть на них.
Я встал и принялся расхаживать по комнате, вспоминая
мотивационные занятия по предмету «Охота на инфернов».
— Это заболевание тлеет под нами, словно угли костра,
Ласи. Чтобы разворошить их, требуется всего лишь несколько придурков. Когда-то
инферны были смертельно опасны, потому что терроризировали людей в крошечных,
далеко отстоящих друг от друга деревнях. Вообрази только массовые вспышки в
современном городе, с миллионами людей, теснящихся близко друг к другу и готовых
вонзить зубы в любого приезжего!
Ласи вскинула в знак капитуляции руки.
— Парень, я же обещала молчать — пока ты не станешь
лгать мне.
Я сделал глубокий вдох и сел. Может, все пройдет лучше, чем
я опасался.
— Я сам займусь улаживанием этого дела. От тебя требуется
одно — сидеть тихо.
— Сидеть тихо? Ага, здорово! Спорю, Моргана сидела
тихо, когда ее укусили. Наверное, существует какой-то незаметный маленький
туннель, по которому крысы могут добраться сюда из подвала!
Она зашарила взглядом по комнате, выискивая крошечные
трещины и дырки в стенах. Прежние страхи снова ожили в ней.
