Я стянул перчатку. Внешние слои пострадали, но ее зубы не
проткнули кевлар. (Хотя иногда такое происходило.)
Мой мобильник почти разрядился, но позвонить я успел.
— Это она. Подберите нас.
Экран мобильника потемнел, и только тут я вспомнил, что,
может, следовало бы предупредить их о сломанной лестнице. А, ладно. Как-нибудь
уж сумеют забраться наверх.
— Кэл?
Я вздрогнул, но в ее полузакрытых глазах не было угрозы.
— Что, Сара?
— Покажи мне еще раз.
— Показать тебе что?
Она попыталась заговорить, однако лицо ее скривилось от
боли.
— Ты имеешь в виду… — имя могло причинить ей
страдания, и я не стал называть его, — Короля?
Она кивнула.
— Тебе это не понравится. Он будет жечь, как солнце.
— Но я скучаю по нему… — Голос Сары звучал все
тише, сон овладевал ею.
Я сглотнул, чувствуя тяжесть на сердце:
— Знаю.
Сара многое знала об Элвисе, но больше всего удовольствие
приносили всякие вроде бы незначительные факты. Ей нравилось, что второе имя
его матери — Любовь. Она обшаривала Сеть в поисках аудиозаписей редких, переписанных
с пластинок шлягеров времен семидесятых, а про ее любимое кино вы, скорее
всего, никогда и не слышали: «Вали отсюда, Джо».
В нем Элвис, наполовину навахо, объезжает в резервации диких
мустангов. По словам Сары, он был рожден для этой роли, поскольку на самом деле
принадлежал к настоящим американским аборигенам. Да, правильно. Его
прапрапрапрабабка была чероки. И, как у большинства из нас, у него за плечами
было шестнадцать прапрапрапрабабок. Не такое уж мощное генетическое
воздействие. Сару, однако, это не волновало. Она утверждала, что именно мелкие,
незначительные воздействия важнее всего — держите в уме эту философию.
Теперь краткая сводка содержания фильма. Всякий раз, когда
Элвису требуются деньги, он продает какую-то часть своего автомобиля. Уходят
дверцы, потом крыша, потом сиденья, одно за другим. В итоге он разъезжает на
пустой раме — Элвис за рулем, четыре колеса и потрескивающий двигатель на
дороге.
По мере того как болезнь овладевала Сарой, дольше всего она
находила поддержку в Элвисе.
Она выбросила все свои книги и одежду, стерла с жесткого
диска все фотографии, разбила все зеркала у себя в общежитии, но и тогда афиши
с Элвисом висели у нее на стенах; мятые и поцарапанные от сильных ударов, они,
однако, оставались, где были. По мере того как ее сознание трансформировалось,
Сара снова и снова кричала, что не может выносить моего вида, но никогда и
слова не сказала против Короля.
В конце концов она сбежала, решив, что лучше исчезнуть в
ночи, чем изорвать в клочья эти лукаво улыбающиеся лица, которые она не могла
больше выносить.
Дожидаясь прибытия транспортировочной бригады, я смотрел,
как она вздрагивает, и думал об Элвисе, сжимающем руль своего автомобиля, от
которого остался один скелет. Сара потеряла все, один за другим отбросила осколки
своей жизни, чтобы умиротворить проклятие, и в конце концов оказалась здесь, в
темноте, сжимая содрогающуюся, шаткую раму постели.
2. Трематоды
Природа ужасает, отталкивает. Порою она отвратительна и
мерзка. Возьмем, к примеру, трематодов. Трематоды — крошечные рыбки, живущие в
желудках птиц. (Как это происходит? Ужасно. Нy, продолжайте читать.) Где,
собственно, и откладывают яйца. Однажды птица гадит в озеро — и вот потомство
уже в пути. Детки выводятся и плавают в озере, поджидая улиток. Трематоды микроскопические,
настолько маленькие, что могут отложить яйца в глазу улитки, как говорят у нас
в Техасе.
Ну ладно, ладно, не говорят так у нас в Техасе. Но трематоды
действительно делают это. По какой-то причине они всегда выбирают левый глаз.
Когда малыши выведутся, они сжирают левый глаз улитки и распространяются по
всему телу. (Разве я не говорил, что это будет мерзко?) Однако они не убивают
улитку. По крайней мере, не сразу.
Сначала в животе полуслепой улитки возникает сверлящее
чувство, и она думает, что голодна, начинает есть, но сколько бы ни ела, голод
только усиливается. Видите ли, когда пища попадает туда, где прежде был желудок
улитки, все, что осталось там, это трематоды, которым и достается еда. Улитка
не может ни спариваться, ни спать, ни радоваться жизни другими, доступными
улиткам способами. Она превращается в голодного робота, предназначенного для
того, чтобы доставлять еду своим ужасным крошечным пассажирам.
Со временем трематодам это надоедает, и они приканчивают
своего незадачливого «хозяина». Захватывают рога улитки, заставляя их
подергиваться. Делают так, что левый глаз улитки становится яркого цвета.
Пролетающие наверху птицы замечают этих ярко окрашенных, подергивающихся улиток
и думают: «Ага!»
Улитка съедена, и трематоды снова в желудке птицы, готовые к
высадке в очередной водоем.
Приветствую вас в удивительном мире паразитов.
Там, где я и живу.
Еще одно, и потом, обещаю, больше никаких ужасных
биологических подробностей (на протяжении нескольких страниц). Впервые читая о
трематодах, я всегда удивлялся, почему птицы едят этих подергивающихся, странно
окрашенных улиток. Разве не должна у птиц в конечном счете развиться
способность избегать улиток со светящимся левым глазом? В конце концов, это же
мерзкая, напичканная трематодами улитка. С какой стати есть ее?
Оказывается, трематоды не доставляют неприятных ощущений
своему летучему «хозяину». Они вежливые гости, тихонько живут себе пожинают во
внутренностях птицы, не претендуя на ее пищу, или левый глаз, или еще
что-нибудь. Птица даже едва ли осознает их присутствие, просто сбрасывает их
вместе с дерьмом в ближайший водоем, словно маленькую, начиненную паразитами
бомбу.
Складывается впечатление, будто птица и трематоды заключили
между собой сделку. Ты носишь нас в своем желудке, а мы подбрасываем тебе
полуслепых улиток. Разве сотрудничество не прекрасная вещь? Если, конечно, вы
случайно не улитка…
3. Проклятие
Ладно, давайте проясним некоторые мифы о вампирах. Прежде
всего, вы убедитесь, что я нечасто использую это слово на «в». Мы в Ночном Дозоре
предпочитаем говорить «паразитоинфицированные», сокращенно — «инферны».
Главное, надо помнить, что тут нет никакой магии. Никаких
полетов. У людей нет полых костей и крыльев, и заболевание не меняет эту
ситуацию. Также никаких превращений в летучих мышей или крыс. Нельзя
превратиться во что-то меньшее тебя самого — куда денется лишняя масса? С
другой стороны, я понимаю, почему на протяжении столетий люди не знали, что и
подумать. Инфернов сопровождают орды крыс, а иногда и летучих мышей, которые
заражаются и живут себе припеваючи, жируя на объедках, оставляемых инфернами.
Грызуны представляют собой прекрасные «хранилища», в смысле, они для этого
заболевания все равно что складская тара. Если с инферном что-то случится,
крысы дают паразиту возможность отсидеться, переждать до поры.
