Спустя мгновение я выключил фонарик и открыл глаза. На фоне
льющегося из шахты солнечного света в центре туннеля припала к земле Патриция
Мур, положив голову в усыпанную перьями пыль, без движения, точно в параличе от
бесчисленных кровоизлияний в свои зрительные нервы.
Я переключил фонарик на слабый режим и на расстоянии всего
нескольких ярдов дальше по туннелю нашел свой вещмешок. Достал запасной
инжектор, зарядил его, преисполнившись благодарности за всю ту муштру, которой
нас донимали на занятиях курса охоты, и повернулся лицом к Патриции. Она
по-прежнему не двигалась. Возможно, отчаялась, решив, что муж мертв, или ей
просто стало слишком трудно продолжать вести борьбу в мире, составной частью
которого было мое исполнение «Ковбойского кадиллака». Как бы то ни было, она
оставалась неподвижна, пока я медленно приближался к ней по усыпанному перьями
полу.
Я протянул руку и вонзил иглу в ее плечо. Она вздрогнула,
услышав шипение инжектора, вскинула голову и принюхалась.
— Ты один из парней Морганы? — спросила она.
Я удивленно замигал. Перед глазами все еще плясали яркие
полоски и пятнышки, но выражение ее лица показалось мне задумчивым, почти
исполненным простого любопытства. Голос, как у Сары, был сухой и хриплый, но
вопрос прозвучал так разумно, так по-человечески.
— Да, — ответил я.
— Ты нормальный?
— Ну… наверное.
Она медленно кивнула.
— Ох, а я подумала, ты свихнулся, как Джозеф. —
Лекарство начинало действовать, глаза у нее закрывались. — Она говорит,
это происходит быстро…
— Что?
Патриция открыла рот, но, не издав больше ни звука,
бесформенной грудой рухнула на пол.
Может, мне следовало подняться на поверхность, чтобы
отдохнуть, перезарядить инжекторы и рассказать о своих открытиях в области
новых трюков паразита. Может, мне следовало на месте дождаться
транспортировочной бригады, вызвав их по сотовому телефону.
Оба моих пленника были не похожи на инфернов — Джозеф
смотрел на оранжевый свет предвечернего солнца, как будто тот не беспокоил его,
Патриция, едва идентифицировав мой запах, заговорила так понятно, так разумно.
«Ты нормальный?» — спросила она. Да, все правильно. Я не из тех, кто живет в
туннеле.
Однако это напомнило мне изменения, происшедшие с Сарой
после того, как я загнал ее в угол, — как она просила показать ей Элвиса и
без ужаса смотрела мне в глаза. Может, нужно рассказать обо всем как можно
быстрее. Может, нужно хорошенько подумать о том, что же именно происходит
быстро.
Но я не стал дожидаться, считая, что должен поймать
кота-инферна. Сковав наручниками Патрицию Мур, я вызвал транспортировочную
бригаду и сообщил им точные GPS-координаты пленников. Чтобы забрать инфернов,
им даже не придется беспокоить Мэнни и жильцов дома. Они могут просто надеть
форму служащих компании коммунального энергоснабжения, соорудить на пешеходной
дорожке около реки Гудзон фальшивую стройплощадку и разрезать металлическую
решетку в конце вентиляционного туннеля.
Я тоже был им не нужен и, имея на руках приказ о
необходимости срочных действий, подписанный самим Мэром, счел разумным пройти
по туннелю в другом направлении: вниз по склону, с дующим в спину устойчивым
потоком ветра, туда, откуда доносился грохот огромных вытяжных вентиляторов.
Снова оказавшись под плавательным бассейном, я прислушался к
звукам, доносившимся сверху по осыпающемуся водостоку. Ничего нового —
по-прежнему несколько дюжин крыс скандалили и бегали среди перьев. «Семья» не
вернулась, и к оставленному мной кошачьему корму никто не прикоснулся.
Интересно, как далеко по туннелю распространяется его запах
и подтолкнет ли он кота-инферна к тому, чтобы обнаружить себя? С ветром, дующим
мне в спину, я вряд ли мог рассчитывать застать его врасплох. Я держал фонарик
включенным, не желая, чтобы на меня снова прыгнули в темноте.
Потом по туннелю поплыл новый звук, прорвавшись сквозь писк
сверху, — низкий вой. Кот почувствовал мой запах и понял, что я
приближаюсь. Интересно, спрашивал я себя, понимает ли он также, что двое его
любимцев-инфернов выведены из игры? Интересно, насколько он умен? Судя по
громкому эху кошачьего завывания, впереди должно было находиться большое
открытое пространство. Давление ветра на спину усилилось, и пульсирующий ритм
вытяжных вентиляторов стал более отчетливым.
Потом я ощутил что-то… дрожь земли. В отличие от шума
вентиляторов, она устойчиво нарастала, и в конце концов вибрацию стен туннеля
стало возможно увидеть невооруженным глазом. Я опустился на колени, внезапно
почувствовав себя в узком туннеле, точно в ловушке. Борясь с паникой, я
вглядывался во тьму, поворачивая голову то так, то эдак и стараясь разглядеть
то, что приближалось.
Потом грохот достиг наивысшей точки и начал стихать,
удаляясь, словно… звук мчащегося мимо поезда. Чип оказался прав. Поблизости
проходил туннель подземки, и сейчас как раз начинался час пик. Дрожь земли
объяснялась вовсе не яростью какого-то неведомого создания глубин, просто
жители Нью-Джерси набились в вагоны и теперь ехали домой. Я встал, чувствуя
себя полным идиотом.
Однако сотрясение земли привело к тому, что расшевеленные им
клубы пыли сейчас висели в воздухе. И они были освещены. Выключив фонарик, я
увидел просочившиеся в туннель лучи света. Они пульсировали, становясь то ярче,
то темнее, — по-видимому, я находился совсем недалеко от вытяжных
вентиляторов.
Туннель заканчивался чуть дальше, и, выйдя из него, я
оказался в огромной пещере — настоящем царстве машин. Жужжащие турбины
наполняли воздух запахом смазочного масла и электричества, над головой с
равномерной скоростью вращались два огромных вентилятора с лопастями восемь
футов в поперечнике — та самая вентиляционная система, о которой говорил Чип.
Между вращающимися лопастями проглядывало темно-голубое небо
раннего вечера. В те дни, когда я искал дом Морганы, мне часто приходилось
видеть это здание — впечатляющую кирпичную колонну без окон, высотой в десять
этажей, — похожее на тюрьму, возведенную на самом краю реки. Внутри оно
выглядело так же безрадостно, со всеми механизмами, на скорую руку выкрашенными
серой краской и усыпанными птичьим пометом. Скудный солнечный свет пульсировал
в такт вращению лопастей, устойчиво засасывающих воздух и выбрасывающих его
вверх вместе с пылью и перьями.
Нервничая, я обыскивал взглядом огромное пространство — мой
слух инферна был сейчас бесполезен. Однако во всей этой путанице
эксплуатационного оборудования, мусора и пустых кофейных чашек ничего
неожиданного не наблюдалось. Кем бы ни был мой кот — результатом мутаций или
носителем давнишнего штамма болезни, — его «домашние» инферны не охотились
на рабочих, обслуживающих эти вентиляторы. Однако куда он девался? Последний
раз вой наверняка доносился отсюда, но двери на пешеходную эстакаду и мол
оказались заперты. Единственный доступный путь наружу, который я видел,
представлял собой металлическую лестницу, уводящую еще дальше вниз. Я постучал
фонариком по перилам, послав в глубину клацающий звук удара металла о металл.
Спустя несколько секунд кот-инферн испустил долгий вой. Эта тварь заманивала
меня вниз.
