Но занявшее ее место Великое Знание могло поспорить с ней силой.
— Нашла? — Катерина оторвалась от гастрономических утех. — Ты искала свои корни в Прошлом? Разумно. Ты нашла там бабушку-ведьму?
— Нет.
— Тогда танцуй! — выпятилась на первый план Даша Чуб. — У нас землепотрясные новости!
— К тебе голос вернулся? — искренне обрадовалась Маша.
— Нет. Но мы спасены!
— Весы выпрямились?!!! — поверила Ковалева.
К сожалению, нет — она убедилась в том сразу.
Хотя, безусловно, показатель равновесия в руках Киевицы Марины стал еще немного ровней.
«Я права! Они показывают мне… Но как это сделать? Как убедить Катю с Дашей?»
— Катя нашла бабушку-ведьму! — отвлекла ее Чуб.
— Прапрабабушку, — поправила Катя. — Предположительно ведьму.
Дображанская медленно облизала варенье с ложки.
Ее новость явно не произвела на студентку-гуляку должного впечатления.
— Можно подробней? — сказала та сухо и вежливо.
— Я звонила Василисе Андреевне. — Оценив нежеланье студентки радоваться прежде времени весьма положительно, «предположительно ведьма» перешла к важным подробностям: — Есть ряд обнадеживающих фактов. Всех женщин в нашем роду обзывали ведьмами. Мужчины липли к ним как мухи. Хотя они были некрасивыми…
— Некрасивыми? — не могла не усомниться Маша.
— Просто уродливыми! Я в нашем роду — белая ворона. Это еще один факт. Но Василиса сказала: успех у мужчин — не доказательство. Многие в нашем роду гибли из-за несчастных случаев. Василиса сказала: и это не доказательство, проклятие можно наслать и на род слепых. И открытка на станцию Ворожба, где жила моя прапрабабушка Анна, — не доказательство. Точнее — доказательство косвенное. Ворожба названа так не случайно, там в XIX веке поселилось несколько ведемских семей. И все это взятое вместе выглядит обнадеживающе. Но главное — камея!
— Маша, сейчас ты упадешь!! — предупредила Землепотрясная Даша, почти минуту страдавшая от недостачи внимания к своей звездной персоне.
Но Демон запугал ее основательно. В контексте «Неужто вы думаете, что, победив, Акнир оставит Трех в живых?» нелюбимая Катя временно стала спасительницей, а утерянный голос был временно провозглашен проблемой второй.
Даша соскочила с дивана, желая посмотреть, как Маша будет падать.
Катя подошла к тонконогому бюро — постаменту книги Киевиц — и взяла помещенную ею рядом с символом власти находку.
— Василиса сказала: это уже не косвенное доказательство. Это улика! — горделиво улыбнулась «предположительно ведьма». — Не зря я тысячу баксов тетке за нее отдала! Тетя Тата точно в меня пошла, сразу смекнула и заломила цену.
— И что в ней такого? — серьезно спросила Маша.
— А ты на Катю в профиль взгляни! — предложила ей Чуб.
Катя старательно повернулась указанным местом.
Маша последовала прозвучавшему совету и заморгала измученными «Ратью» глазами.
— Брошке сто лет! — вставила свои пять копеек неугомонная Даша.
Но женский профиль, вырезанный на пожелтевшей кости, был точною копией тридцатипятилетнего профиля Екатерины Дображанской. Профиля, похожего на врезающуюся в память печать. Незабываемого. Неповторимого.
— Это брошь моей прапрабабки! — Катерина подняла прислоненный к книжным полкам фотопортрет в траурной раме, демонстрируя Маше снимок дамы с камеей. — За портрет еще триста долларов, — сказала она.
— Какая некрасивая, — высказалась женская часть Ковалевой. — И все же вы чем-то похожи. А что Вася сказала по этому поводу?
«Что бы она ни сказала — это чушь в сравнении с тетрадью Кылыны!» — закричало внутри.
— Сказала, что мы не должны терять ни секунды и раскопать всю историю фамильной камеи. Сказала, что, скорее всего, прапрабабкина брошь часть какого-то сложного ритуала. Ты сказала, что была в Прошлом? Ты правильно мыслишь! Мне нужно туда.
— Я была там, — напомнила Маша. — В 1911 году. 1 сентября.
Знание вырывалось из нее. И Маша сдерживала его, как могла, зная и то, что подсунуть ее Знание двум другим Киевицам будет очень и очень непросто.
Почти невозможно!
«Но я видела „Вертум“! У меня все получится! Я ж видела Катю…»
— И два часа назад я встретила там тебя, — сдержанно довела до сведения «К+2 верт» разведчица Прошлого.
— Меня? — несдержанно вскрикнула Катя.
— Тебя, царя Николая II, Анну Ахматову, Булгакова…
— Царя? — недоверчиво повторила Екатерина Михайловна.
— Булгакова? — проклюнулась Чуб. — Того самого? Твоего? Что, правда живого Булгакова? Ну, теперь мне все ясно… Ясно, каким вареньем тебе там намазано! Вот чего ты там день проторчала. Странно во-още, что обратно вернулась.
— Как раз наоборот, — сказала Катя. — Не ясно ничего. Ты плохо выглядишь, — присмотрелась она. — Глаза красные и сосуды полопались. Ты как себя чувствуешь?
— Плохо, — нехотя созналась разведчица. — У меня передозировка.
— Передозировка? — возбудилась Землепотрясная. — Ты в Прошлом дурь принимала? Опиум какой-нибудь? Или морфий? Ну да, Булгаков же был морфинист. Ты с ним вместе кололась? — пришла в экстаз Чуб.
— Я прочла «Рать», против страха. Иначе б я не смогла… — Машу затрясло от озноба.
Остатки «Рати» терзали затылок. Ее мутило.
Знание плакало и рвалось наружу — оно было слишком большим для одной!
— Так, Маша, — распорядилась Дображанская, — давай-ка присядь и постарайся объяснить все по порядку. При чем здесь Ахматова? При чем тут царь?! При чем здесь я?
— При том, — потеряла терпенье Маша, — что я видела там Кылыну! Живую Кылыну!
— Кылыну?! — взвизгнули Катя и Даша одновременно.
— Так она не умерла? — испугалась Чуб.
— Нет, она умерла — шесть дней назад. — (Маша понимала, что с каждым словом ее понимают все меньше!) — Но она жива. Я видела ее в 1911 году. А то, что было, остается навсегда. И, побывав в Прошлом до своей смерти, Кылына осталась там живой. Навсегда!
— И что из этого следует? — тихо спросила Катя.
— Смотрите! — Студентка рванула с полки первую попавшуюся книгу, выявившуюся историей Древней Руси. — Эта история уже существует! — открыла она главу. Провела пальцем по строчке:
До 13 в. Древнерусское государство было единым и управлялось великим киевским князем.
Подхватила ручку с бюро и быстро внесла правки от руки:
