Джейни забывает обо всем. Закрывает глаза и кладет руки ему
на плечи. Он целует ее нежно и долго. Пальцы Кейбела зарываются в ее волосы, и
он привлекает ее ближе. Но когда объятия становятся теснее, Джейни
отстраняется. У девушки такое ощущение, будто тело у нее без костей.
— Черт! — фыркает она. — Ты… ты…
Он безмятежно улыбается. Губы у него все еще влажные.
— Да?
— С тобой целоваться приятнее, чем я представляла.
Даже…
Он хлопает глазами.
— Нет. Нет, нет и нет! Только не говори, что ты там
была.
Джейни закусывает губу.
— Ну, не имей ты привычки спать на самоподготовке, я бы
туда не попала.
— Боже милостивый! — восклицает он. — Ничего
святого!
Он смущенно отворачивается.
— Слушай, давай по порядку, с самого начала.
Джейни откидывается на кушетке. Ощущение такое, будто она во
сне. Опять.
— Краткое изложение сойдет? Меня затягивает в чужие
сны. Я ничего не могу с этим поделать. Не могу это прекратить. Это сводит меня
с ума.
Кейбел смотрит на нее долго и пристально.
— Ну ладно. Но как это происходит? Что это за фокус?
— Я не знаю.
— Это у тебя недавно?
— Куда там! В первый раз, насколько я помню, это
случилось, когда мне было восемь.
— Понятно. Итак, в этом сне, в моем сне, я стою позади
тебя и смотрю, как я…
Кейбел хватается за голову.
— Ладно, принимаем как факт, что ты видишь мои сны.
Видишь то же самое, что и я. И именно тогда, когда они мне снятся. Ну и ну!
Он потирает виски.
— Да уж, странно все это, — тихо говорит
Джейни, — Я понимаю, все это действительно странно. Извини.
Раздается стук в дверь. Джейни не без облегчения вскакивает,
хватает двадцатку и спешит к двери.
Она кладет пиццу и ставит двухлитровую бутылку пепси на
журнальный столик, идет на кухню за пивом, стаканами, салфетками и бумажными
тарелками. Наливает пепси Кейбелу, открывает пиво и отпивает глоток, пока он
распаковывает пиццу.
— Вот что. Расскажи, что еще ты видела в моих снах,
пока я не спятил.
— Ладно, — соглашается Джейни, неожиданно
почувствовав легкое смущение.
Она отпивает еще глоток и начинает.
— Мы с тобой позади сарая, амбара или чего-то такого.
Это у тебя на заднем дворе?
Он, не переставая жевать, кивает.
— В первый раз я увидела тебя в виде этакого
страшенного… — Она мнется, подбирая слово. — Чудища. В доме, на
кухне. Со стулом. Я тогда знать не знала, что это твой дом и твой сон. Поняла
гораздо позже. А тогда оно меня зацепило, когда я ехала мимо.
Он закрывает глаза, морщится и кладет пиццу на стол.
— Это была ты, — медленно произносит он. — Я
узнал по машине, видел ее раньше. Но мне казалось, ты была… кем-то еще.
Он медлит, словно пытаясь разобраться в собственных мыслях.
— Двор… о боже, это твое суеверие… Проклятье! Это…
Он умолкает и замирает, разведя руки в стороны и закрыв
глаза. Соображая.
А потом поворачивается и впивается в нее взглядом.
— Да ты ведь могла разбиться!
— Я не думала, что меня кто-нибудь видит.
— Фары — твои фары. Это ведь они меня разбудили. Они
светили мне прямо в окно… Боже мой, Джейни.
— Должно быть, окно было открыто. Иначе бы этого не
случилось. Я так думаю. А я знать не знала, чей это дом.
Кейбел покачивает головой, словно складывая из осколков
общую картину.
— Ладно, — говорит он, наконец. — Переходи к
приятному, пока у меня аппетит не пропал.
— Ну, все происходит за сараем. Ты подходишь ко мне.
Касаешься моего лица. Целуешь меня. Я тебя тоже.
Кейбел молчит.
— Вот и все, — говорит Джейни.
Он пристально на нее смотрит.
— Все?
— Да. Честное слово. А поцелуй, кстати, был что надо.
Погруженный в раздумья Кейбел рассеянно кивает.
— Чертов звонок всегда звенит на самом интересном
месте, правда?
— Ага, — с улыбкой отзывается она, размышляя,
стоит ли упоминать, что он просил ее о помощи, но тут он переводит разговор на
другую тему.
— Слушай, а когда я застукал тебя в библиотеке —
помнишь, несколько недель назад — и разбудил, а ты даже не сразу
въехала, — это из той же серии? То есть ты по-настоящему не спала?
— Нет.
— И что, страшный был сон?
— Да. Очень.
Он опускает голову на руки, снимает очки и трет глаза.
— Господи, — шепчет Кейбел. — Я ведь помню
его.
Он опускает голову. Джейни ждет.
— Так вот почему ты тогда так сказала… Ну, когда я
спросил, не приснился ли тебе кошмар.
— Я… Мне хотелось выяснить, видел ли ты меня в своем
сне. Понимаешь, даже когда люди разговаривают со мной в своих снах, у меня
такое ощущение, что они этого не помнят. Во всяком случае, никто никогда ни на
что подобное даже не намекал.
— Не помню, чтобы видел тебя там или разговаривал с
тобой… за исключением тех случаев, когда именно ты мне и снилась, —
бормочет Кейбел.
И неожиданно спрашивает:
— Джейни. А что, если я не хочу, чтобы ты это видела?
Она берет кусочек пиццы.
— Я очень стараюсь оттуда выбраться — в смысле, из
снов. Мне вовсе не доставляет удовольствия подглядывать, честное слово. Только
я ничего не могу с этим поделать. Это почти невозможно. Во всяком случае, так
было до сих пор. Но у меня есть кое-какие успехи. Я продвигаюсь вперед, только
медленно.
Помолчав, она добавляет:
— Но если ты хочешь быть уверен, что я не вижу твои
сны, не спи со мной в одном помещении.
Кейбел смотрит на нее с лукавой улыбкой.
— Ну ты даешь. Все знают, что я сплю в школе. Это,
можно сказать, моя фишка.
— Значит, тебе нужно изменить расписание. Или мне. Как
ты хочешь.
Джейни смотрит на недоеденную пиццу и ставит тарелку на
стол. Она чувствует себя несчастной.
— Как я хочу? — уточняет Кейбел.
— Да.
— Боюсь, в этом сне ты еще не побывала.
Джейни поднимает на него глаза. Он смотрит на нее, и ей
вдруг становится жарко.
