Мелани помахала рукой двум девочкам с матерью, которым
помогла найти друг друга. Те направлялись в убежище. Узнав Мелани, мать девочек
остолбенела. Даже со спутанными волосами и перепачканным лицом звезду можно
было легко узнать.
— Вас не утомляет постоянное внимание
окружающих? — поинтересовался у Мелани один из пожарных.
— Еще как! А моего парня это вообще бесит. Он тут
как-то вмазал разок одному фоторепортеру и загремел в каталажку. Очень уж это
ему действует на нервы.
— Надо думать. — Пожарный, улыбнувшись, снова
отправился работать.
А остальные посоветовали Мелани пойти в убежище. Там
безопаснее. Мелани всю ночь находилась возле отеля, помогая всем — и
постояльцам, и просто случайным прохожим. Однако по распоряжению Службы по
ликвидации чрезвычайных ситуаций всем следовало находиться в убежище. На улице
действительно было небезопасно: угрозу представляли и готовые в любой момент
свалиться на голову куски бетона от разрушенных зданий, и осколки стекла, и
вывески, а также валяющиеся под ногами оголенные провода под напряжением.
Самый молодой из пожарных вызвался проводить Мелани в
убежище, располагавшееся в двух кварталах от того места, где они находились, и
Мелани с неохотой согласилась. Было семь утра, и мать уже, наверное, вся
извелась, переживая за нее и гадая, где ее носит. Непринужденно болтая, Мелани
с пожарным наконец дошли до церкви, служившей убежищем. Храм, как оказалось,
был забит до предела. Волонтеры из Красного Креста и церковные служащие
разносили завтрак. Увидев такую тьму народа, Мелани озадачилась: как же найти
тут мать? Распрощавшись со своим провожатым у дверей церкви, она поблагодарила
его и стала пробираться сквозь толпу, выискивая в ней знакомые лица. Народу
была пропасть — кто разговаривал, кто плакал, одни смеялись, у других на лице
застыла тревога, сотни людей сидели на полу.
Наконец Мелани отыскала мать с Эшли и Пэм, своей
ассистенткой. Они давно уже волновались о Мелани. Увидев дочь, Дженет с воплем
прижала ее к груди и чуть не задушила в объятиях, а затем отчитала за то, что
та всю ночь где-то пропадала.
— Мел, я уж, ей-богу, думала, тебя нет в живых — убило
током или размозжило голову какой-нибудь глыбой.
— Да нет, я просто осталась там помочь, — тихо
ответила Мелани. Рядом с матерью ее голос становился почти неслышен. Она
заметила, что Эшли бледна как полотно. Бедняжка во время землетрясения испытала
страшный шок и всю ночь просидела, прижавшись к Джейку. А тот, не замечая,
словно ее и не было, спал себе, обкуренный и одурманенный выпитым.
Услышав пронзительный вопль Дженет, он приоткрыл один глаз и
вопросительно посмотрел на подругу. Его, судя по всему, мучило жестокое
похмелье. Он не помнил, как выступала Мелани, и не знал точно, присутствовал ли
он при этом, но то, как заплясали вокруг стены, помнил отчетливо.
— Славный пиджачок, — заметил он, щурясь на
грязный смокинг Мелани. — Где тебя носило всю ночь? — скорее из
любопытства, чем с беспокойством поинтересовался он.
— Дела, — лаконично ответила Мелани и целовать его
не стала. Вид у него был просто кошмар. Ночь он проспал на полу как убитый,
подложив под голову вместо подушки свернутый валиком пиджак. Почти все
технические менеджеры с музыкантами спали вповалку рядом.
— Неужели тебе не было страшно на улице? —
ужаснулась Эшли.
Мелани отрицательно покачала головой:
— Нет. Я старалась помочь: там были потерявшиеся дети,
порезавшиеся осколками стекла люди и другие раненые. В общем, многим
требовалась помощь.
— Но ты же не медсестра, в конце концов! —
рявкнула на нее мать. — Ты лауреат «Грэмми». А лауреаты «Грэмми» не бегают
подтирать другим сопли. — Дженет гневно сверкнула глазами. Не такого
имиджа она желала дочери.
— А что тут такого? Почему бы не помочь людям? Многие
так перепугались, что любая помощь была кстати.
— Предоставь это другим, — ответила Дженет дочери,
которая устроилась на полу рядом с Джейком. — Боже, сколько же нам еще
здесь торчать? Говорят, аэропорт закрыт — вышка пострадала. И все же я надеюсь,
что нас отправят домой на частном самолете. — Подобные детали для нее
очень много значили. Она старалась в полной мере воспользоваться
предоставленными им преимуществами и ничего не упустить. В отличие от Мелани,
которой вполне сошел бы и автобус.
— Ой, да какая разница? Может, удастся арендовать
машину. Не важно на чем, лишь бы добраться до дома. Выступлений на следующей
неделе у меня не предвидится.
— Я лично не намерена валяться здесь на церковном полу
целую неделю. У меня жутко ломит спину. Нам обязаны создать достойные условия.
— Мама, все гостиницы закрыты. Все генераторы и
холодильники вышли из строя, а это опасно. — Мелани знала это из недавнего
разговора с пожарными. — Здесь мы по крайней мере в безопасности.
— Хочу в Лос-Анджелес, — не унималась Дженет. С
Пэм она взяла слово, что та будет постоянно справляться, не открылся ли
аэропорт. Мелани, всю ночь помогавшая пострадавшим, вызывала в Пэм восхищение.
Сама она все это время состояла у Дженет на посылках — бегала за одеялами,
доставала сигареты и кофе, варившийся в столовой на газовых плитах. А Эшли так
распаниковалась, что ее даже пару раз стошнило. А Джейк, набравшийся до потери
сознания, всю ночь находился в полной отключке, как и свет. Словом, кошмар, а
не ночь. Хорошо еще, все остались живы.
Парикмахерша и менеджер Мелани в самой гуще толпы раздавали
сандвичи, печенье и бутылки с водой. Запасы провианта громадной церковной
кухни, где обычно кормили бездомных, таяли на глазах. Людям раздавали
консервированную индейку, ветчину и вяленую говядину. Запасы грозили кончиться
в любой момент. Но Мелани по этому поводу не волновалась: есть ей не хотелось.
В полдень объявили, что их всех переводят в убежище в
Пресидио.
[9]
Перевозить будут партиями на автобусах, которые
скоро пришлют. После этого раздали одеяла, спальные мешки и кое-какие личные
принадлежности, такие как зубные щетки, пасту. Все это люди брали с собой,
вместе со всеми своими пожитками: в церковь никто больше не вернется. Мелани со
своей свитой села в автобус лишь в три часа дня. Ей удалось пару часов
подремать, и когда она растолкала Джейка и помогла матери скатать одеяла,
чувствовала она себя бодрой.
— Вставай, Джейки, мы уезжаем, — звала она
бойфренда, гадая про себя, какие такие, интересно, наркотики он прошлым вечером
принял, что весь день после этого никакой. Вообще-то Джейк был красавчиком, но
сейчас, когда наконец он встал и оделся, на него страшно было смотреть.
— Господи! Как же я ненавижу это кино! Тут все похоже
на съемочную площадку какого-то фильма-катастрофы, а я вроде как в массовке.
Так и жду, что вот-вот ко мне подойдет кто-нибудь нарисовать кровь на лице и
забинтовать голову.
