Если нет ничего более загадочного и интригующего, чем мужчина, у которого есть тайны, то для Ричарда настало время узнать, что нет ничего более опасного, чем женщина, которая эти тайны разгадала.
Все до одной.
Глава 18
Почему же, в конце концов, все вышло именно так?
Ричард смотрел на холст и пытался работать, но при этом никак не мог выбросить из головы разговор с Джиллиан. Он явился к ней в дом с наилучшими намерениями, собираясь поведать обо всем. Рассказать о Туссене и признаться ей в любви. А вместо этого какая-то нелепая ревность к ее покойному мужу смутила его разум. До сих пор Ричард даже не сознавал, что его гордость уязвлена мыслями о ее первой любви.
Да, он злился, что не был первым мужчиной в жизни Джиллиан. Первым мужчиной в ее постели. Первым, кто спас прекрасную принцессу от дракона.
Что она с ним сделала? Он мог бы жениться на ней сразу, на ее условиях, разделить с ней наследство и жить собственной жизнью, будучи женатым лишь номинально. Но его самолюбие не приняло такого решения с самого начала. А сердце не принимает сейчас.
Послышался стук в дверь, а вслед за этим женский голос произнес:
— Мсье Туссен?
Джиллиан?
— Мадам? — Он вскочил и быстро подошел к двери. — Что вы здесь делаете?
— Мне очень нужно договорить с вами. — Она помолчала. — Могу я войти?
— Тысяча извинений, но я не готов к сеансу сегодня вечером.
Он не может ее впустить…
— Я подожду. — Еще секунда молчания. — Мсье, я уже отпустила своего кучера.
— Одну минутку, пожалуйста.
Проклятие! Что привело Джиллиан сюда? Ричард быстро зажег свечи возле кресла, погасил все остальные, бросился к мольберту и зажег свечу, закрепленную на подрамнике. Провел рукой по волосам, глубоко вздохнул и уселся у мольберта на табурет за ширмой.
— Все в порядке, мадам. Вы можете войти.
Он услышал, как отворилась дверь, и увидел, как она вышла из тени у входа и направилась к ярко освещенному креслу.
— Добрый вечер, мсье.
— Мадам, — осторожно начал он, в то время как Джиллиан сняла плащ и бросила его на стул. — Я не ожидал увидеть вас у себя еще раз.
— Почему же? — Джиллиан присела на шезлонг и сняла туфли. — Разве портрет окончен?
— Не вполне, но для его завершения уже нет необходимости в вашем присутствии. Поэтому, если вы решите уйти, я мог бы послать за каретой.
— Не нужно. — Джиллиан расположилась в кресле в томной и соблазнительной позе. — Я предпочла бы остаться здесь.
— Вот как?
— Да, именно так. — Она рассмеялась гортанным, воркующим смехом, и Ричард ощутил стеснение в груди. — Вы говорите, что уже не нуждаетесь во мне, чтобы закончить портрет?
— Нет.
Впрочем, раз уж она здесь, он мог бы продолжить работу. Ричард взялся за кисть. Долго ли она намерена пробыть у него? Насколько он знал, она всегда оставляла Уилкинса внизу у лестницы дожидаться ее. Где же он нынче вечером?
— Мсье, раз первый портрет почти закончен, так, может, вы бы приняли заказ на другой?
— На другой? — Ричард нахмурился. — Разве одного не достаточно?
— Мне пришло в голову, как хорошо было бы получить другой, в ином стиле. Нечто уникальное.
— Все мои работы уникальны, — пробурчал он.
Ей мало его удивлять, она еще собирается критиковать!
— Я полагаю, это должно быть что-то в классическом стиле.
— Классическом?
Что может быть более классическим, чем изображение женщины в греческом одеянии, полулежащей в кресле?
— Да, в стиле скульптуры. Греческой скульптуры. Это было бы прекрасно! Нечто, достойное украсить, ну, не знаю, предположим, храм.
— Храм? — переспросил он, вознося безмолвные молитвы в надежде, что пейзаж, начатый им после возвращения из имения Эффингтонов и поставленный им у дальней стены, Джиллиан в темноте не разглядела.
Она спустила ноги с кресла и встала, движения ее были грациозными и соблазнительными.
— Это платье как нельзя лучше подходит для такой картины. — Джиллиан подняла руки над головой и стала медленно поворачиваться. Свет свечи играл в ниспадающих складках ткани, подчеркивая каждый изгиб ее тела. — Вы так не считаете, мсье?
Ричард с трудом сглотнул.
— Считаю, но ведь я уже написал вас в этом платье.
— Ах, правда! — Она восхитительно надула губки и скрестила руки на груди — от этого движения прелестные выпуклости над вырезом платья округлились сильнее. — Тогда ничего не поделаешь.
— Видимо, так, — пробормотал он, любуясь отблесками света на ее матово-белой коже.
— Что же нам придумать вместо этого? — сказала Джиллиан, прижав пальчик к нижней губе.
— Не знаю.
Ричард отлично знал, что хотел бы сделать, но это не имело отношения к живописи.
— Мне так хотелось чего-нибудь в классической традиции.
— В классической традиции… — почти машинально повторил он, не сводя глаз с пальчика, прижатого к нижней губе.
— Возможно, даже смелого.
— Смелого?
Ах, эти манящие милые губки!
— Да, может быть, даже не в строго греческом стиле, а больше в манере великих итальянских мастеров. — Ее жесты были такими неторопливыми, словно она двигалась во сне. Или это ему снится сон? Руки Джиллиан коснулись золотого шнура, обвивающего ее талию. — Боттичелли. — Она развязала шнур. — Или Тициан.
— Тициан, — эхом повторил Ричард, завороженный блеском золотой змейки у ее ног.
— Нет, определенно Боттичелли. Нечто вроде «Рождения Венеры»
[14]
.
— Мадам, но ведь Венера…
Платье упало к ногам Джиллиан, накрыв золотую змейку. Глаза Ричарда скользнули снизу вверх по ногам Джиллиан, по изгибам бедер и спины. Тело ее казалось таким теплым и золотистым… Она развязала ленту в волосах, и поток светлых шелковистых кудрей упал ей на спину.
Джиллиан посмотрела на Ричарда через плечо. Он отлично знал, что его нельзя увидеть, и тем не менее ему казалось, что она смотрит ему прямо в глаза.
— Так что Венера?..
— Мадам, вы потеряли платье, — даже не проговорил, а хрипло прокаркал Ричард.
