— Тетя, это я — Балдуино…
— Знаю я вас, мальчишек, опять задумали стащить у меня мой товар. Опять пришли воровать, вот я вас. — Она начала сердиться.
Но сразу же успокоилась и снова затянула свою песенку:
Никуда я не пойду, не пойду, не пойду…
Жубиаба повел его к выходу. Антонио оглянулся на мрачный дом, похожий на тюрьму. В трамвае Жубиаба спросил у него, носит ли он подаренный ему амулет. Антонио никогда с ним не расставался.
— Это хорошо, сынок. Береги его. Увидишь, он принесет тебе счастье.
На прощанье он подарил Антонио десять тостанов.
В больницу Антонио ездил еще раз. А потом вместе с Жубиабой он поехал хоронить старую Луизу. Возле бедного, темного гроба он встретил почти всех, кого знал на холме. И все снова были с ним очень ласковы, обнимали его и гладили по голове. Многие плакали. Его взяли на кладбище и там дали ему в руки лопату, чтобы он бросил земли на гроб. А потом тело старой Луизы осталось на кладбище, и теперь уже один Антонио Балдуино с любовью хранил память о ней в своем маленьком сердце, уже до краев наполненном ненавистью…
* * *
После похорон, когда они возвращались с кладбища, Жубиаба, чтобы развлечь мальчика, рассказал ему историю Зумби из Палмареса
[25]
.
— Улица, где ты живешь, называется Зумби-дос-Палмарес?
— Да, сеньор…
— А ты знаешь, кто такой был Зумби?
— Нет. — Балдуино шел печальный, он все настойчивей думал о побеге и поначалу не очень прислушивался к тому, что рассказывал Жубиаба, хотя привык ловить каждое его слово.
— Это было давно… Во времена, когда негры были рабами…
Вот и Зумби был черный раб. А черных рабов на плантациях избивали за любую провинность. И Зумби тоже часто били. А на его земле, там где он родился, его никогда не били. Потому что там негры не были рабами, там они жили вольно в своих деревнях, работали, а после работы плясали.
— А зачем же он сюда приехал? — Балдуино стал проявлять интерес к рассказу.
— Его привезли сюда белые. Они обманули глупого негра, ведь там, у себя, он сроду не видывал белых и не знал еще, что от них добра не жди. У белых глаз милосердия давно закрылся. Они любят только деньги, и они обманывали негров и продавали их в рабство. Потом их привозили сюда и здесь били плеткой. Такая судьба выпала и Зумби из Палмареса. Но он был храбрый негр и понимал больше, чем другие. Однажды он убежал с плантации, собрал вокруг себя других беглых негров и снова стал свободен, как когда-то у себя на родине. Все больше негров бежало к нему, и скоро их собралось великое множество. И они сами стали нападать на белых. Тогда белые послали против них солдат и велели им стрелять в беглых негров. Но и солдаты ничего не смогли с ними сделать. Солдат было больше. Но негры побили солдат.
Антонио Балдуино слушал с широко открытыми глазами, дрожа от волнения за судьбу храброго Зумби.
— Но белые прислали еще солдат, их было уже видимо-невидимо, во много раз больше, чем негров. Но негры не хотели быть рабами, и когда Зумби увидел, что все пропало, он бросился вниз с высокого холма, чтобы не попасть в руки к белым, и за ним все негры тоже бросились вниз, и все они погибли… Зумби из Палмареса был хороший и храбрый негр. Если бы в те времена нашлось хотя бы двадцать таких отчаянных, как он, негры не стали бы рабами…
Так в тот день, когда Антонио Балдуино похоронил свою тетку, он нашел друга, который занял опустевшее место в его сердце: Зумби из Палмареса. С этой минуты тот стал его любимым героем.
* * *
В его жизни, омрачаемой придирками Амелии, были и свои радости. Во-первых, Линдиналва: она любила играть с Антонио Балдуино, а он мог проводить целые часы в каком-то остолбенении, не отрывая взгляда от лица девочки, казавшегося ему ликом святой. Потом кино — для него это было откровение. Но в противоположность мальчишкам, смотря ковбойские фильмы, он всегда болел не за хорошего белого, а за плохого индейца. Чувство принадлежности к угнетенной расе, родившееся в нем еще на холме, не угасало ни на минуту. Потом был еще Зе Кальмар — он теперь обучал игре на гитаре мальчишек, живших в старом особняке, в конце улицы, и продолжал давать уроки и Балдуино.
Обязанности Антонио в доме командора не были слишком обременительны. Он подавал на стол, мыл посуду, ходил на рынок, исполнял всякие поручения. Командор даже подумывал пристроить его на какую-нибудь должность в свой магазин:
— Из него определенно выйдет толк, из этого негритенка. Смышленый, чертенок…
Побои Амелии приучили Антонио к осторожности. Теперь он курил потихоньку, ругался шепотом, врал без зазрения совести.
Случилось так, что как раз желание командора устроить судьбу Антонио Балдуино, подыскав ему место в своем магазине и дав ему жалованье и возможность начать самостоятельную жизнь, и вынудило Антонио бежать. К этому времени ему исполнилось пятнадцать лет, и три года уже Амелия преследовала его своей ненавистью.
И вот что послужило поводом к побегу: когда командор в один из воскресных дней объявил, что в следующем месяце Антонио начнет работать в магазине, Амелия пришла в ярость. Подумать только, с чего это хозяевам так полюбился этот негр, уж так они его опекают, все думают из него человека сделать!
— Негры — подлое племя, — ворчала она. — Никогда негр не будет человеком.
И она стала измышлять, как бы опорочить мальчишку перед хозяевами. Однажды она заметила, что Антонио Балдуино замер без движения на пороге кухни: мальчишка не отрывал молитвенного взора от Линдиналвы, сидевшей на веранде за шитьем. Амелия вытянула его кулаком по спине:
— Ах ты, бесстыжий негр! Так глазами ее и раздевает…
У Балдуино и в мыслях не было так смотреть на Линдиналву: в эти минуты он вспоминал то хорошее время, когда они оба были детьми и вместе играли в саду. Но он перепугался, как если бы в самом деле смотрел на Линдиналву нечистыми глазами.
Амелия не преминула доложить об этом командору. И все поверили ее наговору. Даже Линдиналва: теперь, когда глаза ее встречались со взглядом Антонио, он видел в них страх и отвращение.
Командор, от природы человек добрый, в гневе бывал страшен:
— Ах ты, гаденыш, я его воспитываю, как сына, забочусь о его будущем, а он что себе позволяет…
Амелия поспешила подлить масла в огонь:
— Этот черномазый совсем стыд потерял, просто ужас берет. Подумать только — когда дона Линдиналва моется в ванной, он подглядывает за ней в замочную скважину.
Линдиналва выбежала из комнаты со слезами на глазах. Балдуино хотел закричать, что Амелия врет, но он увидел, что все ей поверили, и промолчал.
Его избили до полусмерти, — он не мог встать, все тело у него болело. И ладно бы только тело. У него разрывалось сердце при мысли о том, что никто, ни один человек ему не поверил. А ведь они были первые в его жизни белые, которых он успел полюбить. И он возненавидел их, а вместе с ними и всех других белых.
