Никогда раньше Эмилиано Гедесу не приходило в голову, что он совершал насилие. Часто, почти ежедневно, землевладелец, хозяин завода, банкир и предприниматель с кем-нибудь спорил и кем-то командовал, совершал несправедливости, насилия, попрания законов, действия спорные, наказуемые. И ни в каком случае не испытывал угрызений совести, не жалел, что совершил или приказал совершить. Все его действия были необходимы и справедливы. Как и в случае с Терезой, он защищал интересы семьи Гедесов и своё собственное удобство: руководствовался священными доводами, перед каковыми ничто не может иметь значения. Так почему же тогда бесформенный зародыш занозой сидел в его памяти, вызывая чувство неудобства?
Тереза лежала в постели, безразличная ко всему, доктор рассыпался в любезностях и, чтобы как-нибудь утешить, смешил её. В тот пустой и печальный день отношения между любовниками, оставаясь для постороннего глаза и даже для близких прежними, стали несколько иными: Тереза Батиста перестала быть для доктора Эмилиано игрушкой, дорогим развлечением, источником удовольствия, времяпрепровождением для старого богача, любящего книги и вина, изысканного сеньора, желающего сделать простую девушку из сертана совершенной сеньорой, с изящными манерами, тонким вкусом и элегантностью. К тому же он стремился и в постели: взрыв и половодье чувств Терезы он оправлял в продолжительные ласки, чтобы получить особое удовольствие от каждого момента в отдельности, в открытии и завоевании бесконечных ступеней сладострастия, делая из Терезы таким образом превосходную женщину и сеньору. Захватывающее времяпрепровождение, но ведь времяпрепровождение и каприз!
До печального для Терезы дня она считала себя в долгу перед доктором, переполнявшее её чувство благодарности было предпочтительным из всех прочих, которые она к нему питала. Ведь это он приказал выпустить её из тюрьмы, придя потом за ней в дом терпимости, он сделал её своей любовницей, стал обращаться с ней, словно она что-то собой представляла, была личностью, и всё это с добротой и интересом. Дал ей человеческое тепло, нежность, время и внимание, поднял её, оторвал от позора, от безразличия к своей судьбе, научил её любить жизнь. И вот она сделала из него святого, Бога, того, кто выше всех остальных, преклонив перед ним колени. Нет, она не была ему равной, ни она и никто другой, и только в постели, в момент полуобморочного состояния, она видела в нём мужчину во плоти, но и тогда, давая и получая, он был превыше всех. Ни в проявлении обычных человеческих чувств, ни в любви ему не было равных, и не с кем было его сравнивать.
Выбирая между Эмилиано и зародившейся в ней жизнью, Тереза, не колеблясь, решила отдать долг доктору. Нет, она и не могла колебаться и в жестокую минуту своей жизни отреклась от ребёнка, распорядившись чужой. В одно мгновение она взвесила свои чувства и предпочла любовь женщины любви материнской. Конечно, главную роль в решении этого вопроса сыграла благодарность к доктору. Не заметив этого, она вернула долг и получила от любовника неограниченный кредит. Они стали ближе друг к другу, и всё с этого дня стало для них обоих более значимым.
Доктор был уверен, что при решении этого трудного вопроса на Терезу не давили соображения материального характера, так как он обещал поддержку и комфорт для матери и ребёнка, снимая с неё в то же время какие-либо обязательства или компромиссы. Пока я буду жив, ты и ребёнок ни в чём нуждаться не будете, он только не получит моего имени, а ты — меня. Деньги не интересуют Терезу, ведь Эмилиано сам внимателен к тому, что необходимо любовнице, хотя она не только ничего не требует, но и не просит. За шесть лет их сожительства у Терезы не появилось даже самого ничтожного денежного интереса, и если у неё в сумочке и окажутся какие-нибудь деньги, то по чистой случайности. Как раз накануне смерти доктор дал ей, как всегда с излишком, на домашние расходы и её личные. Личных, как правило, у неё не было: доктор ей привозил все необходимые наряды, туфли, кремы, духи, бижутерию, коробки шоколада, которым она угощала уличных ребятишек.
Нельзя сказать, что Тереза была безразлична к хорошему и приятному. Как раз наоборот, научилась отличать хорошее от плохого и ценить хорошее, она отдавала должное хорошим вещам, но рабой их не стала. Кое-какие подарки доктора, как, например, музыкальная шкатулка (маленькая балерина танцевала под звуки вальса), потрясли её. Она ценила каждый предмет, каждый подарок, каждый пустяк, но вполне могла без них жить, а вот без нежности, теплоты, внимания, дружбы и любви — нет. И если пришёл час, когда ей нужно было сделать выбор, она выбрала любовника, потому что она ставила его превыше всех благ жизни и даже собственного ребёнка: «Для меня главное — сеньор Эмилиано».
На следующий день после сделанного аборта врач сказал Терезе, что всё прошло хорошо, она может встать с кровати, гулять в саду, но всё же посоветовал больше отдыхать.
— Только не принимайтесь сразу за работу, кума, не злоупотребляйте своими силами, не уставайте. — Обращаясь к ней «кума», врач выражал ей своё уважение. — Я хочу видеть вас сильной и весёлой.
— Будьте покойны, я уже хорошо себя чувствую, или вы считаете меня вялой? Всё прошло, можете верить.
Тронутый мужеством Терезы и желая ей скорейшего выздоровления, врач, уходя, посоветовал Эмилиано:
— Когда вы поедете в Баию, привезите ей одну из этих больших кукол, которые говорят и ходят, это будет компенсацией.
— Вы так думаете, Амарилио, что кукла может заменить ребёнка? Я не верю. Я, конечно, привезу, и, думаю, много чего, во всяком случае, то, что встречу хорошее, но не куклу. Тереза, мой дорогой, не только молода и красива, она впечатлительна и умна. Она девочка только по возрасту, а по чувствам — взрослая женщина с характером и опытом, это же во всём сказывается. Нет, мой друг, если я привезу Терезе куклу, ей это не понравится. Если бы ей кукла могла заменить ребёнка, никаких проблем бы не было.
— Возможно, вы правы. Завтра я приду посмотреть её. До скорого, доктор.
Из ворот сада Эмилиано видел, как врач завернул за угол, держа в руке свой чемоданчик. То, что Тереза потеряла, то, чего я её лишил, поставив перед фактом, Амарилио, можно возместить только лаской, привязанностью, нежностью и дружбой. За это платят любовью.
Привязанность, ласка, дружба, подарки и деньги — конечно, это расхожая монета для расплаты с любовницами. Но любовь, Эмилиано, с каких это пор?
22
Ризничий зажигает свечи, два высоких подсвечника в ногах, два — в головах. Войдя в спальню с молитвой на устах, он крестится, но не спускает сального взгляда с Терезы, представляя её в момент смерти Эмилиано: может быть, она тоже получала удовольствие? Хотя сомнительно, ведь эти молодые женщины в постели со стариками играют, чтобы надуть этих растяп, а истинную страсть сохраняют для других — молодых парней.
Нина, которая всегда всех поносит, утверждает, что Тереза держит себя с достоинством и честью, она не знала случая, чтобы та кого-нибудь тайком принимала. Ну конечно же, боясь мести, ведь эти Гедесы — тираны. Или чтобы обеспечить себе комфорт и жить в роскоши. Честная женщина?! Может быть, но не уверен. Эти обманывают и Бога, и дьявола, особенно когда старик дряхл, а служанка безграмотна.
