Они подошли к каменной лестнице, ведущей наверх. Ветер трепал золотистые волосы Джейса, повеяло прохладой.
— Всё стремится к энтропии. Вселенная расширяется, звезды отдаляются друг от друга, и между ними образуются дыры. — Джейс умолк. — Ладно, что-то меня занесло.
— Может, это все из-за вина?
— Я никогда не пьянею.
Они завернули за угол, и перед ними предстала сверкающая огнями улочка. Клэри моргнула, привыкая к яркому свету. Джейс выбрал маленький ресторанчик, часть столиков которого стояла на улице. Вскоре они уже сидели за одним из них, слушая, как плещется о камень вода и скрипят лодки у пристани.
На Клэри волнами накатывала усталость. Она позволила Джейсу сделать заказ (как оказалось, он прекрасно говорил по-итальянски) и с облегчением вздохнула, когда официант наконец ушел.
— Кажется, я выпала из времени и попала в другое измерение, — сказала она, поставив локти на стол и сцепив пальцы.
— Знаешь, время — это тоже измерение, — засмеялся Джейс.
— Зануда! — Она запустила в него крошками из хлебной корзинки.
Он ухмыльнулся:
— Я тут недавно пытался припомнить смертные грехи. Алчность, зависть, чревоугодие… занудство, ирония…
— Ну, я почти уверена, что ирония — не смертный грех.
— А я почти уверен, что еще какой.
— Похоть, — сказала она. — Похоть — смертный грех.
— И порка.
— Я бы поместила похоть и порку в одну категорию.
— А я бы порку выделил отдельно. Итак, что там у нас получилось? Алчность, зависть, чревоугодие, занудство, ирония, похоть и порка.
В его глазах отражались огни. Клэри никогда еще не видела его таким красивым… и таким отстраненным, таким недоступным. На ум пришла строчка из песни Леонарда Коэна, которую играла группа Саймона — играла не слишком-то хорошо. «Во всем есть трещина, куда проходит свет»
[9]
. В этом Джейсе тоже должна отыскаться трещина, через которую будет виден другой Джейс — настоящий. Она верила, что это произойдет.
Джейс дотронулся до ее руки, и она не сразу поняла, что его пальцы легли на кольцо.
— Что это? — спросил он. — Не припоминаю, чтобы у тебя было кольцо, выкованное феями.
Он говорил равнодушно, но ее сердце ёкнуло. Врать Джейсу она еще не привыкла.
— Это кольцо Изабель, — пожав плечами, ответила она. — Ненужный подарок ее бывшего парня, Мелиорна. Я подумала, что оно симпатичное, и она согласилась мне его отдать.
— А кольцо Моргенштернов?
Может быть, сейчас самое время сказать ему правду?
— Я отдала его Магнусу, чтобы он попробовал тебя найти.
— Магнусу? — переспросил Джейс, как будто не был знаком с ним, и вздохнул. — Так ты все еще считаешь, что приняла правильное решение? Ну, когда отправилась сюда со мной?
— Да. Я счастлива с тобой. И… как здорово, что мы оказались в Италии. Ни разу не была в другой стране…
— Ты была в Аликанте, — напомнил он.
— Аликанте… Город стекла… Это волшебная страна, а я говорю о другом. Мы с Саймоном собирались куда-нибудь поехать, как закончим школу… — Голос Клэри дрогнул. — Теперь это звучит глупо.
— Вовсе не глупо. — Джейс протянул руку и убрал ей за ухо выбившуюся прядь. — Останься, и мы увидим весь мир.
— Но я никуда не ухожу. Я с тобой.
— Хочешь посмотреть что-то конкретное? Будапешт? Париж? Пизанскую башню?
Только если она упадет на голову Себастьяну, подумала Клэри.
— А мы можем переместиться в Идрис? То есть… этот дом, он может туда переместиться?
— Нет, он не пройдет сквозь барьер. — Джейс провел рукой по щеке девушки. — Знаешь, я по тебе скучал.
— Значит, пока меня не было, ты не ходил на романтические свидания?
— Я вообще никуда не выходил. Из-за Себастьяна. Пытался его напоить, но он не засыпает.
Клэри потянулась за бокалом. Она начала привыкать к вкусу вина. Оно приятно обжигало горло, горячило кровь, и ночь от этого казалась сказочной. В конце концов, она в Италии, рядом с ней любимый парень, они сидят и едят вкуснейшую еду, которая тает во рту. Такие мгновения запоминаются на всю жизнь. Но… ей казалось, каждый раз, когда она смотрит на Джейса, счастье ускользает от нее. Как он мог быть сразу и Джейсом и не Джейсом? И разве можно быть счастливой, если у тебя разбито сердце?
Они лежали на узкой кровати под фланелевой простыней, крепко обняв друг друга. Майя касалась головой плеча Джордана. Солнечный свет, струившийся из окна, согревал ее лицо. Джордан запустил руку в ее кудри и нежно перебирал их.
— Я скучал по твоим волосам, — сказал он, приподнялся и поцеловал Майю в лоб.
Она засмеялась:
— Только по волосам?
— Нет, конечно. По твоим глазам, по твоим губам. По тебе.
Она подергала цепочку с медальоном «Претор Люпуса».
— Джордан… извини, что я сорвалась. Ну, насчет денег и Стэнфорда. Просто… тяжело было.
Глаза его потемнели.
— Я хотел сделать для тебя приятное.
— Знаю, — прошептала она. — Как бы сказать?.. Ты, наверное, думаешь, что я нуждаюсь в тебе. Нуждаюсь, это правда. Но я хочу быть с тобой вовсе не по этой причине. Я хочу быть с тобой, потому что люблю тебя.
Его глаза загорелись удивлением и надеждой.
— Ты… ты имеешь в виду, что можешь снова полюбить меня?
— Джордан, я никогда и не переставала тебя любить, — улыбнулась девушка, и Джордан почувствовал новый прилив желания.
В эту минуту в дверь постучали.
— Претор Кайл! — крикнул кто-то. — Просыпайтесь, претор Скотт просит вас зайти к нему в кабинет.
Джордан тихо выругался. Майя засмеялась и погладила его по спине.
— А претор Скотт не может подождать? — прошептала она.
— По-моему, у него есть ключи от всех комнат, и он может сам прийти, если захочет.
— Ладно, — шепнула она, касаясь губами его уха. — Впереди у нас много времени, так? Торопиться некуда.
Председатель Мяо лежал на столе и крепко спал. Саймону это показалось хорошим знаком. С тех пор как он стал вампиром, он перестал нравиться животным: они либо избегали его, либо начинали шипеть и лаять, если он подходил слишком близко. А так как он всегда любил животных, ему было сложно к этому привыкнуть.
Саймону хотелось выпить кофе, чтобы кофеин хоть немного смягчил голод. Весь вечер они помогали Магнусу готовиться к призыву Азазеля. Как оказалось, Магнус не шутил, когда говорил о свечах. Пришлось опустошить все близлежащие магазинчики, где продавались свечи, а потом долго расставлять их по кругу. Вдобавок к этому Изабель и Алек рассыпали по полу смесь соли и толченой сухой белладонны, как им велел Магнус; при этом они читали вслух «Запретные ритуалы, книгу чернокнижника XV столетия».
