— Клэри… — начал он, но было уже слишком поздно.
Она попятилась назад. Себастьян наверняка уже шел к ним, и это было единственное средство, которое она могла использовать, чтобы заставить Джейса остаться.
Себастьян не стал спускаться по лестнице — он просто перепрыгнул через перила и приземлился между ними. Волосы его были взъерошены; одет он был в темную футболку и черные штаны, и Клэри подумала, что он спит в одежде.
— Милые бранятся? — спросил Себастьян. Что-то блеснуло в его руке. Нож?
Голос Клэри дрожал:
— Его руна… она повреждена. Он хочет сдаться Конклаву!
Рванув рубашку Джейса, Себастьян полоснул его по шее острием стилуса. Джейс смотрел на него полными ненависти глазами. На его коже проступило Иратце.
— Если тебе так хочется умереть, с радостью тебе помогу, — прохрипел он. — Могу пришибить кирпичом…
Себастьян сжал кулаки:
— Ты меня потом еще поблагодаришь, дурак.
Клэри ждала, что Джейс сорвется на нее. Но он этого не сделал. Он не сводил глаз с Себастьяна.
— Я потом и не вспомню этого эпизода, — сказал он. — Но ты не забудешь. Вот настоящий я, Себастьян. И я тебя ненавижу. Всегда буду ненавидеть. И ни одно заклятие этого не изменит, ни в этом мире, ни в любом другом.
Ухмылка на лице Себастьяна исчезла. Джейс оторвал взгляд от Себастьяна и повернулся к Клэри:
— Я хочу, чтобы ты знала правду. Всей правды я тебе не сказал.
— Правда опасна, — прохрипел Себастьян, держа стилус перед собой, как нож. — Будь осторожен с тем, что говоришь.
Джейс поморщился — Метка Лилит на груди явно причиняла ему боль.
— Возродить Лилит, сделать новую Чашу, собрать Темное войско — все это придумал не Себастьян, а я.
— Что? — застыла Клэри.
— Себастьян наметил цель. А я понял, как этого добиться. Сделать новую Чашу смерти — это я подал ему такую идею.
Джейс содрогнулся от боли, и Клэри представила, что сейчас происходит под его рубашкой: рана затягивается, Метка снова начинает сиять.
— Но правильнее сказать — он, — продолжил Джейс. — Этот слизняк, который выглядит, как я. Он сожжет весь мир, если его попросит об этом Себастьян. Вот кого ты спасаешь, Клэри. Его. Разве ты не понимаешь? Я лучше умру…
Плечи его напряглись — по телу прошла новая волна боли.
Клэри закрыла глаза, она знала, что во всем виновата сама.
— Что происходит? — вдруг спросил Джейс.
Себастьян ухмыльнулся:
— Добро пожаловать домой.
Джейс потер виски — он делал так всегда, когда Клэри говорила о том, о чем он, другой Джейс, не хотел вспоминать: об убийстве Макса, о войне в Аликанте, о боли, которую он причинил своей семье.
— Нам пора? — наконец спросил он.
Себастьян театрально взглянул на часы:
— Почти. Ступай первым, а мы пойдем следом. Подготовься.
Джейс оглянулся:
— Чаша… где она?
Себастьян осторожно взял чашу со стойки и протянул ему:
— Здесь, не волнуйся. Ты сегодня немного рассеян.
Джейс улыбнулся. Спокойно. В нем нельзя было узнать парня, который минуту назад говорил Себастьяну, что ненавидит его.
— Встретимся там. — Он обернулся к остолбеневшей Клэри и поцеловал ее в щеку: — С тобой тоже, дорогая.
Он смотрел на нее с любовью, но это не имело никакого значения. Это был не ее Джейс.
Сверкнул стилус, и в стене открылась дверь. Клэри увидела клочок неба и каменистую равнину, Джейс шагнул за порог и пропал.
Она сжала кулаки.
Этот слизняк, который выглядит, как я. Он сожжет весь мир, если его попросит об этом Себастьян. Вот кого ты спасаешь, Клэри. Его. Разве ты не понимаешь? Я лучше умру…
Подступили слезы, но она смогла сдержать их.
Черные глаза Себастьяна ярко сияли.
— Ты позвала меня… — сказал он.
— Он хотел сдаться Конклаву, — прошептала Клэри. Защищая своего Джейса, она воспользовалась единственным оружием, которое было ей доступно. Но она не стала меньше ненавидеть брата. — Они бы убили его.
— Ты звала меня, — снова проговорил он и убрал ей за ухо прядь волос, упавшую на лицо. — Он тебе рассказал? О плане? Рассказал все?
В душе она содрогнулась от отвращения.
— Нет, не все. Я не знаю, что произойдет сегодня. И что имел в виду Джейс, когда сказал «Пора»?
Себастьян наклонился и поцеловал ее в лоб. Его губы обожгли ее, как раскаленное клеймо.
— Скоро узнаешь, — сказал он. — Ты заслужила право быть с нами, Кларисса. Сегодня ты сможешь наблюдать за церемонией в Седьмом святилище. Дети Валентина наконец вместе!
Саймон не отрывал глаз от книги, проговаривая все так, как написал для него Магнус. В заклятии были ритм, особая легкая, изящная музыкальность. Он вспомнил, как читал гафтару
[15]
во время бармицвы
[16]
, только тогда он понимал написанное, а сейчас — нет.
Продолжая читать, он почувствовал, что воздух стал гуще и тяжелее и теперь давил ему на грудь и плечи. Кроме того, он накалился. Будь Саймон человеком, он бы, конечно, не вынес такой жары.
Дочитав заклятие и проговорив последнее слово: «Разиэль», — он поднял глаза и почувствовал, как по его лицу течет кровь. Туман вокруг него рассеялся, и он увидел перед собой гладь озера, голубую и ровную, как стекло.
А потом озеро взорвалось.
Его центр стал золотым и сразу потемнел. Вода расступилась и взметнулась в воздух, перед глазами Саймона возник водопад, струи которого били вверх и одновременно вниз. Это было завораживающее зрелище. Вода попадала и на него, остужая обожженную кожу.
Саймон запрокинул голову и увидел, как небо почернело — всю его синеву поглотили черные тучи. Вода снова хлынула в озеро, и из гущи серебра в его центре поднялась золотая фигура. Саймон замер. Он бесчисленное множество раз видел изображения ангелов, верил в них и слышал предостережения Магнуса. И все же, когда ангел распахнул крылья, он почувствовал, будто его пронзили копьем. Огромные, серебристо-бело-золотистые, они закрыли собой все небо. Крылья расправились, разогнав тучи, и снова сложились, и Саймон увидел исполинских размеров фигуру. Пылающие золотом глаза смотрели на него с презрением.
Ангел поднялся в полный рост, источая волны силы, из которой была создана Вселенная. Саймону вдруг взбрело в голову, что он похож на Джейса, только размером с рекламный щит. Но на самом деле сходство с Джейсом если и было, то только в его воображении. Если не считать крыльев, ангел был весь золотой, включая глаза, у которых совсем не было белков — одна светящаяся радужка. Золотые волосы казались коваными металлическими спиралями. Он был… ужасным. Излишек чего угодно губителен, подумал Саймон. Излишек тьмы убивает, а излишек света ослепляет.
