На двери моей камеры, как и у Мишеля Нострадамуса, в самом верху имелось отверстие, забитое рейками. Сквозь щели в камеру попадал слабый свет. Я прижалась к двери, вытянулась вверх, насколько смогла.
— Эй! Кто-нибудь! Эй!
Ответа не последовало.
Хотя я постоянно старалась укрепить молитвой свой дух и подготовиться к смерти, мне все-таки не хотелось скончаться от голода и жажды в темной вонючей камере. Я страшно злилась на Жаккарда за то, что он лишил меня возможности и неотъемлемого права всякого католика перед смертью исповедаться и причаститься.
От голода кружилась голова. Я пыталась как можно больше спать на своем соломенном тюфяке. Я потеряла счет времени и не знала, что там сейчас за стенами моей темницы — день или ночь. Но, в очередной раз проснувшись, я увидела, что весь пол камеры усеян множеством зажженных свечей. Тут же стояло большое блюдо с едой: мясо, сыр и хлеб. И кружка с элем. В камере также появилось и еще кое-что: стул, на спинке которого висело платье, таз с чистой водой и кусок мыла.
Пощупав парчовую ткань платья, я сразу поняла, откуда оно: Жаккард прислал, кто же еще. Выходит, он никуда не делся, жив-здоров и только что сделал новый ход в затеянной им большой игре: «Надень это платье, выйди со мной из замка, и мы вместе отправимся в иные места, в другое государство. И там станем плести заговоры и убивать, убивать, убивать».
Ну что же, решила я, значит, предстоит еще одно, решающее столкновение между Жаккардом Ролином и Джоанной Стаффорд. Но оно будет последним, на этом все и закончится.
Я с аппетитом поела. Сняла засаленный грязный корсаж с юбкой, помылась. Надела платье. Пышное, из темно-красной парчи, с квадратным вырезом. Ткань, конечно, тонкая, но… наряд предназначался явно не для знатной дамы. И от него пахло плесенью. Интересно, где Жаккард раздобыл это платье?
В замке загремел ключ. Вошел угрюмый страж и кивком велел мне следовать за ним.
Он повел меня не в главную башню, но куда-то вверх по лестнице. Ага, поняла я, мы направляемся в комнату Жаккарда.
Господин Ролин поджидал меня с двумя полными кубками вина на сверкающем серебряном подносе. Увидев, что я вхожу, он сразу заулыбался.
— О, так вы надели, вы все-таки надели это платье! — обрадовался он, но тут же недовольно покачал головой. — Простите, но шнуровка у вас ни к черту. Ну-ка, повернитесь.
Опытные пальцы его ловко забегали по моей спине, исправляя шнуровку. И когда платье стало сидеть, как полагается, к моему глубокому смущению, оказалось, что вырез довольно низко открывает мне грудь.
— Так вы все-таки пошли нам навстречу, — шептал он мне на ухо. — Я безмерно этому рад, просто безмерно…
Я продолжала молчать.
Жаккард опустил руки мне на плечи и осторожно повернул к себе:
— Последний владелец замка держал здесь свою любовницу. Она прекрасно одевалась, любила красивые побрякушки и пила вино из серебряной посуды. — Он махнул рукой в сторону подноса. — Но выходить отсюда женщине не позволяли. Впрочем, ей и здесь было очень даже неплохо. Вы не согласны?
И опять я не проронила ни слова.
— Император уже отправился в поход на Гент, — продолжал Ролин, перейдя на более серьезный тон. — Двинул свои войска на север, к Франции. Захватил с собой двадцать пять белых лошадей, подарит королю Франциску в знак благодарности за то, что тот позволил ему беспрепятственно пройти по своей территории. И естественно, жители Гента в панике: слухи о приближении императора достигли города два дня назад. Чтобы спасти свои жалкие жизни, они пытаются добиться благосклонности Марии Венгерской… ну что ж, как говорится, лучше поздно, чем никогда. И теперь горожане, видите ли, решили, что больше не стоит терроризировать тех немногих, кто сохранил верность императору Карлу.
Он протянул руку к своему кубку и поднял его.
— Я имею в виду нас с вами, Джоанна Стаффорд. Следовательно, для нас обоих нет никаких препятствий, мы хоть сейчас можем спокойно выйти из Гравенстеена. И если поторопимся, то вполне можем попасть в Англию раньше, чем Анна Клевская.
— Послушайте, Жаккард. Я же сказала вам, что не покину этот замок ради убийства короля.
В глазах его мелькнула досада, но сразу пропала.
— Вам нравится это платье? — пробормотал он, притрагиваясь к моему рукаву. — Лучшего предложить не могу, все остальное грязное. А вот если вы согласитесь отправиться со мной в Антверпен, я куплю вам там полдюжины новых нарядов, более подобающих знатной даме. — Он оскалился. — Хотя не могу не признаться: всегда хотел увидеть вас одетой как шлюха. А ведь это платье действительно вам очень идет.
Я сделала шаг назад:
— Пожалуй, мне лучше вернуться обратно в камеру.
Он притронулся к рукоятке кинжала, торчащей из камзола:
— А я думаю, пора переменить вам комнату. Вы отказываетесь покинуть замок, чтобы исполнить нашу миссию? Прекрасно, не смею настаивать. Но император прибудет сюда… дайте подумать… где-то в январе, самое позднее в феврале. В это время года путешествия связаны с большими трудностями. Так почему бы вам не подождать его в более комфортных условиях?
— Я не нуждаюсь в комфорте.
Он засмеялся:
— Так и знал, что вы сейчас именно это скажете. Такое чувство, что мы с вами и вправду женаты. Я всегда заранее знаю, что вы собираетесь сделать или сказать.
И тут до меня вдруг дошло.
— А-а, стало быть, вам так и не удалось заполучить Эдмунда. Иначе вы обязательно использовали бы его, чтобы заставить меня отправиться с вами в Англию.
Жаккард простер ко мне руки и вздохнул:
— Через Шварцвальд — Черный лес — не под силу пробраться даже самому верному и отважному из людей императора.
Я понятия не имела, что это за Черный лес такой. Однако хотя само название звучало довольно зловеще, я испытала огромное облегчение. Теперь мне угрожает только инквизиция. И я готова к судебному разбирательству, в котором будут участвовать монахи-доминиканцы, а если будет на то Божья воля, то и к встрече с самим Христом.
Жаккард поманил меня пальцем:
— Послушайте, мы ведь с вами муж и жена. Так не стоит ли нам пару месяцев, пока не явится император, пожить в этой комнате вдвоем, как вы считаете? Я отпустил из замка всех людей, оставил только одного слугу. Еды у нас на троих достаточно. Ключи от ворот замка у меня.
Он похлопал себя по карману, и действительно, там что-то звякнуло.
— Совсем скоро настанут холода, так не лучше ли вам ночевать здесь, где есть камин?
О, как же этому человеку нравилось вгонять меня в краску. Вот и сейчас, увидев, что я пришла в замешательство от его предложения, Жаккард весь так и просиял от удовольствия.
— Кто знает, — продолжал он, — может, вы окажетесь хорошей женой и я позволю вам сбежать до прихода императора.
