Примерка наконец закончилась, и я хотела было пойти отдохнуть, но Гертруда настоятельно попросила меня остаться.
— Вам очень к лицу эта ткань, Джоанна, — сказала она. — Вы в ней просто прелесть. Она так выгодно выделяет красоту ваших глаз, цвет волос…
Я промолчала.
— Представляете, мой кондитер, — продолжала Гертруда все тем же фальшивым тоном, — такой затейник! Раздобыл где-то новый оригинальный рецепт и теперь добавляет в свои изделия какой-то необычный сахар, который привезли с далеких тропических островов. Я хочу, чтобы вы попробовали… Вот, прошу вас. Если понравится, прикажу подать за обедом. Ну что, Джоанна, каково это на ваш вкус?
Без особого желания я села в кресло рядом с маркизой, попробовала и сморщилась:
— Слишком сладко.
— Правда? — Гертруда как бы в шутку разочарованно надула губки.
— Вообще-то, я в этом деле плохой советчик, поскольку не люблю сладостей.
Она поерзала в кресле, склонила головку набок и иронически заметила:
— Наша Джоанна отказывает себе во всех удовольствиях, даже в том, чтобы вкусно поесть.
Гертруда явно пребывала в игривом настроении, но у меня не было сил и дальше сносить ее поддразнивания. Я снова попросила разрешения удалиться. И снова она удержала меня. На этот раз маркиза поднялась с кресла и встала передо мной в полный рост, уперев руки в бока.
— Джоанна, да что это с вами? Уж не больны ли вы?
— Нет.
Я тоже встала и хотела осторожно обойти ее.
— Вы что, не выспались сегодня? — В больших карих глазах Гертруды сияли неподдельная любовь и нежность. Ну просто ангел во плоти: «Ах, примерьте это платье, оно вам к лицу! Ах, попробуйте, милая кузина, как это вкусно!» А сама вовсю плетет заговоры и интриги и хладнокровно лжет, подвергая мужа и сына, а заодно и нас с Артуром страшной опасности.
— Да, — медленно проговорила я. — Сегодня я всю ночь не спала.
Сердце мое отчаянно колотилось, поскольку я только что приняла решение. Нет уж, больше Гертруде не удастся обвести меня вокруг пальца. «Хватит быть игрушкой в ее руках. Я ее не боюсь», — думала я. Злость придала мне сил, в голове мигом прояснилось. Перед внутренним взором внезапно возник образ брата Эдмунда: мой далекий друг укоризненно качал головой, умоляя действовать более осмотрительно. Но он был не в силах убедить меня, что я не права.
— С чего бы это? — участливо поинтересовалась Гертруда.
— Всю ночь ждала вашего возвращения.
Маркиза нимало не смутилась, лишь уголки ее губ дрогнули.
Отворилась дверь, вошла Констанция:
— Миледи, там пришел Чарльз. Он хочет видеть госпожу Джоанну. Говорит, она позвала его, чтобы дать какое-то срочное поручение.
— Пусть подождет, — проговорила Гертруда, не отрывая от меня глаз.
Мы снова остались одни.
— Ну, Джоанна, что же вы не спрашиваете, куда я ездила? — сказала хозяйка особняка, сохраняя совершенное спокойствие. — Разве вы не хотите, чтобы в вашем послании моему мужу было побольше фактов? Вы же об этом с ним договорились, так? Когда Генри тайком приходил к вам в спальню, было решено, что вы через Чарльза должны посылать ему доносы. Молчите? Ну, тогда я хочу вас кое о чем расспросить, Джоанна. Я имею в виду ваше легкомысленное и недостойное поведение: подумать только — вы коварно заманили к себе в спальню женатого мужчину!
— Вы прекрасно знаете, что это неправда, — ответила я, вне себя от ярости.
— Что вы говорите? А вот я думаю иначе. — Она засмеялась, и этот ее смех еще больше разозлил меня.
— Думайте, что вам угодно, миледи, но я обязательно сообщу маркизу о том, что прошлой ночью вы покидали дом.
Я двинулась к двери. Однако не успела сделать и трех шагов, как Гертруда схватила меня за руку, совсем как недавно в Дартфорде. Но на этот раз гораздо крепче.
— Мы ездили совсем недалеко, Джоанна. У меня было свидание с одним человеком. Весьма необычным человеком, таких немного на белом свете. Он обладает тайным знанием и почти ни с кем не соглашается встретиться. Но мне повезло, и мы договорились, что я приду к нему в одно тайное место, в удобный для нас обоих день и в самое подходящее для такого рода дел время года.
Я выдернула руку, но осталась на месте. Если на Гертруду нашел такой стих, что она решилась все рассказать, надо послушать.
— И как его зовут, этого человека? — спросила я.
— Я не знаю, как его зовут на самом деле. Все называют его Оробас.
— Все? — нетерпеливо переспросила я. — Кто это все? И что это за имя такое — Оробас?
На нежной шее Гертруды забилась жилка.
— Кажется, это имя латинского происхождения. А почему он взял его… Думаю, потому, что в Священном Писании говорится о некоем демоне по имени Оробас, который служит в аду верховным оракулом.
Я осенила себя крестным знамением и, не в силах сдерживаться, закричала:
— Говорите, он взял имя в честь демона?! Так, выходит, вы водите дружбу с теми, кто поклоняется демонам? Нет худшего святотатства, чем это! Похоже, вы сошли с ума, уважаемая Гертруда!
— Да никакая я не сумасшедшая, — ответила она. — И этот Оробас вовсе не поклоняется демонам. Просто имя у него такое, только и всего. Честно говоря, я даже толком не знаю, что оно означает. Возможно, «провидец». И с чего это вы взяли, Джоанна, будто я вожу с ним дружбу? Я плачу этому человеку деньги, причем немалые, чтобы он предсказывал мне будущее. Прошлой ночью Оробас поведал мне, что есть одно пророчество… Признаться, я давно этого ждала. Правда, сначала я должна кое-что исполнить. И тогда Оробас сообщит мне, в чем именно заключается это пророчество. Он мне поклялся.
Молитвенно сложив руки, я бросилась перед женой Генри на колени.
— Умоляю вас, Гертруда, бросьте это дело, пока не поздно. Не слушайте никаких пророчеств. Это опасно и для вас, и для ваших близких — для всех, кто любит вас. Именем Пресвятой Девы Марии заклинаю вас, остановитесь!
Гертруда невозмутимо смотрела на меня сверху вниз: похоже, слова мои нимало ее не тронули.
— Джоанна, что вы делаете?! — воскликнула она. — Вам подобное совсем не к лицу, встаньте сейчас же. Это даже смешно, особенно если вспомнить, что недавно вы были почти монашкой.
Она наклонилась и подняла меня. Глаза наши встретились.
— Ну-ка, признавайтесь, что она вам такое сказала? Чем сестра Элизабет Бартон настолько вас напугала?
Я вырвалась из рук маркизы и шагнула назад так резко, что налетела на стол и чуть не упала.
— Так вам известно, что я была в Кентербери… — запинаясь, проговорила я.
— Да, Джоанна, я знаю, что в сентябре тысяча пятьсот двадцать восьмого года от Рождества Христова сестра Элизабет Бартон сообщила вам, что, если ей не удастся остановить короля Англии, настанет ваша очередь. Она сама мне об этом сказала. Но в чем именно заключается пророчество, которое касается вас? Этого она не поведала никому, ни единой душе. Думаю, что этого не знал никто, кроме вас и сестры Элизабет, а ее уже нет в живых.
