Она повернулась к Джеффри и взяла его под руку.
— А она неплохо выглядит, как вы считаете? Да что же вы все молчите, скажите что-нибудь!
В голосе сестры Беатрисы, отчаянно вцепившейся в Сковилла, звучала тревога. А Джеффри стоял как столб, не отрываясь смотрел на меня, и в глазах его мелькали тысячи вопросов. Мне вдруг стало не по себе, и я сильно побледнела.
Заметив это, все сразу захлопотали вокруг меня.
— Вам нехорошо? — обеспокоенно спросила сестра Винифред.
— Нет-нет, все в порядке. — Я сделала глубокий вдох и объявила: — Мне надо кое-что вам сказать.
Я оглядела их по очереди: сестру Винифред, сестру Беатрису и Джеффри.
— Я хочу сказать, что очень благодарна всем вам за то, что в мое отсутствие вы присматривали за Артуром. Иметь таких друзей, как вы, для меня большая честь, и я благодарю Бога за это. Я недостойна… — Тут плечи мои опустились, и я, к собственной досаде, расплакалась.
— Она очень устала, ей пришлось так много всего пережить… в общем, сестре Джоанне надо хорошенько отдохнуть Мне кажется, вам сейчас лучше уйти, — строго произнесла сестра Винифред, обращаясь к гостям. А затем повернулась ко мне: — Идите-ка вы спать, милая. Я сама накормлю Артура ужином и уложу его.
— Да, спасибо… пожалуй, так и впрямь будет лучше, — промямлила я.
И, не глядя ни на кого, я пошла к лестнице, ведущей наверх. А очутившись в спальне, сразу же залезла под одеяло. Я чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной: после всех тех ужасов, которые мне пришлось увидеть, надеяться на достойное будущее казалось сущим безумием. И еще я невероятно устала. А потому всю ночь проспала как убитая, погрузившись в беспробудный сон без единого сновидения, будто мне сейчас жизненно необходимо было забыться, уйти подальше от жестокой действительности.
Проснулась я довольно свежей и бодрой. Была суббота, и после утренней мессы я отправилась на рынок. Кити я поручила сбивать масло и мариновать овощи. Печь хлеб юная служанка еще не умела, да и к тому же у меня не было печки. Мне не хотелось ждать, пока матушка Кити соизволит испечь для нас хлеб, и я решила, что лучше уж схожу за ним на рынок, а заодно куплю еще продуктов, сколько смогу унести. Пока брат Освальд и его товарищи не в состоянии отправиться дальше в Элсворт, у нас едоков хватает.
Дартфордский крытый рынок шумно выплескивался прямо на улицу. А уж внутри он буквально кишел народом, казалось, все жители города сегодня собрались тут: люди разговаривали, кричали, смеялись, окликали друг друга. Я наполнила корзинку хлебом, купила морковки, гороха, бобов, лука. Так, что еще нам может понадобиться? Мне очень нравилось делать покупки, так приятно было заниматься этим простым и полезным для всех делом. Может быть, когда-нибудь и я тоже стану чувствовать себя полноправной жительницей Дартфорда.
Я как раз рылась в бочке с яблоками, когда сквозь толпу вдруг протолкался Джеффри Сковилл и встал рядом, перед прилавком с фруктами.
— Джоанна, можно поговорить с вами? — обратился он ко мне.
— Конечно, — ответила я, и хорошее настроение мое сразу пропало.
Я продолжала разглядывать яблоко, которое держала в руке. Оно было крепкое, сочное, с одного боку красное. Я положила яблоко на край прилавка, чтобы никто больше не купил его. Констебль начал беседу с комплимента:
— Вы сегодня выглядите гораздо лучше, я рад это видеть.
— Спасибо, — отозвалась я.
Глаза его глядели на меня изучающе.
— Я бы хотел знать, Джоанна, почему и на каких условиях герцог Норфолк вдруг разрешил вам вернуться в Дартфорд, — продолжил он.
Я перестала перебирать яблоки. Джеффри ждал ответа и левой рукой крутил пуговицу на камзоле.
— Ну, не здесь же нам об этом разговаривать, — ответила я и двинулась прочь от прилавка.
— А где же еще? — спросил Сковилл у меня за спиной. — Лучше места во всем городе не найдешь: здесь стоит такой шум, что нас никто не услышит. Так что там с Норфолком?
Я секунду помедлила, а потом призналась:
— Ну, вообще-то, не то чтобы он разрешил мне вернуться.
— Я так и знал, — простонал констебль. — Джоанна, признавайтесь немедленно, что вы натворили?
— Не беспокойтесь, Джеффри, его светлость больше не станет меня преследовать, — сказала я. — На Тауэр-Хилл мы с ним поговорили по душам. Я потребовала, чтобы он отправлялся домой без меня, а я возвращаюсь в Дартфорд и буду жить, как жила раньше. И он ушел.
— Но не просто же так? — не отставал Джеффри. — Наверняка герцог поставил вам какие-то условия. Вы что-то ему пообещали, да?
— Я стояла всего в нескольких дюймах от эшафота, — резко ответила я, — и на мне была кровь барона Монтегю. Поверьте, нам было не до того, чтобы обсуждать какие-то условия.
Джеффри уставился куда-то в пространство.
— Барон Монтегю был человеком храбрым и благородным, и меня чрезвычайно огорчило известие о его смерти, — сказал он.
Я сразу пожалела о том, что так резко говорила с Джеффри.
— Я прекрасно вас понимаю, ибо и сама испытала такие же чувства.
Мы скорбно помолчали. Вокруг нас теснилась и толкалась толпа, слышались шутки; никто не обращал на нас никакого внимания.
Джеффри сделал шаг в мою сторону и, наклонившись поближе, сказал:
— Ну хорошо, Джоанна, с Норфолком мы все выяснили. Барон Монтегю мертв. Как вы считаете, остались ли в таком случае еще какие-то препятствия?
— Препятствия к чему? — не поняла я. — Что вы имеете в виду?
— Да то, Джоанна, что, по-моему, теперь нам с вами наконец-то больше ничего не мешает быть вместе, — сказал он, и лицо его осветилось надеждой.
Я смотрела на Джеффри, не веря собственным ушам.
— А как же сестра Беатриса? Я думала…
Он покачал головой и рванул пуговицу с такой силой, что та чудом не оторвалась:
— При чем тут сестра Беатриса? Мы с ней добрые друзья, и она очень… очень красивая, но…
— Да она же любит вас, Джеффри!
Он покраснел:
— Я ей ничего не обещал. И вообще, мне кажется, что вы ошибаетесь.
— Как можно быть таким слепым? Неужели вам совсем не жаль бедную девушку? — С этими словами я развернулась и зашагала к выходу с рынка.
Но Джеффри снова догнал меня:
— Это нечестно, Джоанна. И не увиливайте от ответа. Сдается мне, что дело тут вовсе не в Беатрисе, а в Соммервиле. Вы всегда были к нему неравнодушны. Думаете, я не знаю, что вы вернулись в Дартфорд вместе?
Я протолкалась сквозь толпу, вышла на улицу и буквально врезалась в торговца рыбой, склонившегося над своей тележкой. Пакет с бобами выскочил у меня из корзинки, и бобы рассыпались прямо в грязь. Но мне было уже не до того, чтобы их подбирать.
