— Да? А как насчет тех солдат у Кентерберийского собора? Им вы тоже желали исключительно добра? Лично я в этом сильно сомневаюсь. Впрочем, испанские женщины все кровожадные.
Я повернулась и пошла было прочь, но Жаккард схватил меня за руку и остановил. В который раз уже я подумала, как он все-таки невероятно силен.
— Обратите внимание вот на этот гобелен! Смотрите, какая тонкая работа! — громко проговорил он и тут же пробормотал: — Сейчас отпущу вашу руку. И мы с вами продолжим разговор, он еще не закончен. Вам понятно?
— Да, — ответила я.
Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться грубой силе.
Он помолчал секунду.
— Я знаю, что вы очень боитесь Гардинера. И правильно делаете, его надо бояться. Из всех людей короля епископ Винчестерский самый опасный, он так же вероломен и безжалостен, как и Кромвель.
Я невольно вздрогнула.
— Что-то такое происходит в этой стране. Грядут перемены, — задумчиво произнес голландец. — Но никто не знает, какие именно. Впервые за два года вновь созвали парламент. Заседания его начнутся двадцать восьмого апреля. Будут слушания по религиозным вопросам, а также насчет подготовки к войне. Ходят самые разные слухи. Мне сообщили, что в Ла-Манше видели французские корабли, что Шотландия готовит войска, чтобы воспользоваться вторжением в своих интересах. У короля Генриха в устье Темзы сто двадцать боевых кораблей и еще тридцать в Портсмуте; они в любой момент готовы выйти в море. Сотни людей день и ночь возводят на южном берегу укрепления. И как вы думаете, откуда на это берутся средства?
Я пожала плечами, и он пояснил:
— После роспуска монастырей в казну стеклись тысячи фунтов стерлингов. И именно на деньги, полученные от их ограбления, Генрих будет защищать свою страну в объявленной Папой священной войне.
У меня перехватило горло.
— Вы сердитесь на меня за то, что я не исполнила просьбу господина Шапуи?
— Я не сержусь, и посланник тоже не сердится, — быстро проговорил Жаккард. — В последнем сообщении, которое он получил, говорится, что было предсказано: сначала вы станете колебаться. Но когда настанет время, вы согласитесь. Мало того, вы сами придете к нам и будете умолять, чтобы вас отправили в город Гент.
— Ну уж нет, — сказала я. — Этому никогда не бывать.
Жаккард достал из камзола какой-то листок.
— Вы давно видели констебля Сковилла?
— А вот это вас не касается, — процедила я сквозь зубы.
Он глубоко вздохнул:
— Любовные переживания и связанные с этим сложности вашей личной жизни, конечно, представляют для всех нас огромный интерес, но я задал вопрос совсем по другой причине. Два дня назад констебль Сковилл получил приказ. И сейчас, должно быть, очень занят. Приказ подписан особым уполномоченным короля в графстве Кент. У меня, разумеется, есть копия. Вот, посмотрите.
Я взяла бумагу. И вот что там было написано: «Если враги его величества попытаются захватить вверенную вам территорию, то ее население должно быть к этому готово. А посему каждому констеблю предписывается немедленно составить списки всех без исключения мужчин в возрасте от шестнадцати и до шестидесяти лет с указанием имеющихся в их распоряжении доспехов и оружия. Необходимо также произвести общий смотр вышеупомянутых лиц и отобрать наиболее боеспособных, оставив небольшое количество для защиты своего города, буде возникнет таковая необходимость».
— Король Генрих знает свою роль в этой большой игре, — сказал Жаккард.
— В игре? — переспросила я.
— Война — это излюбленная игра королей, которая ведется ради присоединения новых земель и упрочения собственной славы.
С тяжелым сердцем я вернула ему бумагу:
— Значит, в возрасте от шестнадцати и до шестидесяти…
Я представила себе всех этих мужчин: подмастерьев и дородных лавочников, фермеров и рыбаков; юношей, которых видела беззаботно смеющимися на улице, молодых отцов гордящихся своими детьми, и даже стариков, у которых уже есть внуки. А среди них Эдмунда. И Джеффри тоже.
— Если начнется иноземное вторжение, прольется кровь, много крови по всей стране, — сказал Жаккард. — Мы и так уже потеряли достаточно времени. — Он слегка потрепал меня по руке. — Пора и за дело. Когда все будет готово, сопровождать вас буду я. И еще одно, последнее.
— Да? — устало спросила я.
— Сразу после того, как Франциск отозвал французского посла, император отозвал и Шапуи. Такова прелюдия к формальному объявлению войны. Король Генрих хочет удержать Шапуи при английском дворе; он выразил протест. Но к концу июня наш посланник, возможно, уже покинет это островное государство.
Господин Ролин еще раз улыбнулся и повел меня от гобеленов прочь.
— Если это случится, не тревожьтесь: я остаюсь здесь, буду рядом с вами. Я получил указания непосредственно от самого императора Карла. И они звучат предельно ясно и четко: «Имея дело с Джоанной Стаффорд, проявляйте трезвость и рассудительность».
37
Эдмунд не вернулся ни завтра, ни послезавтра. Накануне свадьбы сестры Агаты я так волновалась, что даже не могла ткать. После встречи с Жаккардом я почти всю ночь провела без сна. Все думала о нашем разговоре, прокручивала его в голове и так и эдак. А тут еще Эдмунд куда-то пропал, я за него сильно беспокоилась. Сестра Винифред, правда, выяснила, что и двое других мужчин, с которыми он отправился в Лондон, еще не вернулись, а один из них прислал жене весточку: дескать, Джона они пока не нашли, а в том месте, где его видели, сумасшедшего не оказалось, так что придется задержаться. Меня мучил страх, мне казалось, что отсутствие Эдмунда каким-то образом связано с пророчествами. Если бы он знал правду, то ни за что не ушел бы. О, как ненавистна была мне эта необходимость хранить от него все в тайне! Как мы начнем совместную жизнь, если у меня имеются от будущего мужа столь опасные секреты? Но с другой стороны, чтобы уберечь Эдмунда от опасности, я должна была держать язык за зубами.
Сестра Винифред похлопала меня по руке:
— Ну что ты так беспокоишься? Ты же знаешь, что моего брата больше заботят больные и страждущие, которым нужна помощь, чем какие-то свадьбы… кроме своей собственной, разумеется.
— Да, конечно, — ответила я и через силу улыбнулась.
На следующий день состоялось бракосочетание сестры Агаты. С самого раннего утра она уже была как на иголках, что, впрочем, совершенно неудивительно. Мы с сестрой Винифред сопровождали невесту в церковь Святой Троицы. Остальные гости, включая бывших монахинь и послушниц Дартфордского монастыря, должны были ждать нас там. Хотя я подозревала, что, наверное, придут не все. Сестра Рейчел, как мне было известно, никак не хотела смириться с замужеством своей бывшей подруги.
Поскольку у сестры Агаты не осталось ни одного родственника мужского пола, обязанности посаженого отца любезно предложил взять на себя некий Эллис Хэнкок. Этот процветающий судостроитель совсем недавно поселился в Дартфорде и очень подружился с господином Гуинном. Он же предложил после венчания отправиться к нему домой и там отпраздновать свадьбу.
