— Где чертеж?
— В том-то и дело, что его и в помине не было. Оказавшись в комнате, первым делом я осмотрел картину. Но ничего, кроме самого рисунка, там не обнаружил. Тогда я, как и было условлено, залез в шкаф. Ровно через полтора часа я услышал, что кто-то возится с замком. Потом дверь тихо отворилась, и через щелку я заметил, как сюда вошел этот турок. В нем я узнал глухонемого сапожника, который работал около гостиницы «Морская». Он подошел к картине и снял ее. И в этот момент предательски скрипнула дверь шкафа. Турок обернулся. Мне ничего не оставалось, как наставить на него пистолет. Он сунул руку в карман и бросился на меня. Я нажал на спусковой крючок.
Присяжный поверенный многозначительно посмотрел на капитана, потом тяжело вздохнул и промолвил:
— Ну? Что я говорил, Константин Юрьевич? А вы не верили.
— Да, — с сожалением выдохнул Мяличкин и, повернувшись к Бергу, приказал: — Сдайте оружие. Вы арестованы.
— То есть как это? Что за бред вы несете! — вскричал офицер. Пятясь к двери, он неожиданно вытащил пистолет. — Не двигайтесь, а то постреляю, как куропаток.
— Не дурите, ротмистр. Вам все равно далеко не уйти, — холодно выговорил Ардашев, не отводя взгляда от парабеллума. — С минуты на минуту сюда прибудут полиция и следователь. Вас легко догонят.
— А это, господин адвокат, мы еще посмотрим. Для начала поднимите руки и подойдите к стене. И вы тоже, капитан. Ну!
Присяжный поверенный и Мяличкин молча повиновались. Ротмистр вытащил из чужой кобуры наган и заткнул себе за пояс. Обшарив карманы Ардашева, он выудил пустую коробку монпансье и швырнул ее в дальний угол комнаты, туда же полетела и трость.
— Счастливо оставаться!
Дверь захлопнулась. Дважды щелкнул замок. По коридору эхом раздались поспешные шаги.
Клим Пантелеевич подошел к окну и увидел, как «Руссо-Балт» ракетой вылетел со двора.
— Послушайте, капитан, я же просил вас быть осторожным, — поднимая трость, недовольно выговорил присяжный поверенный. — Не мне вам рассказывать, что разговор с Бергом вы должны были вести только через прицел револьвера.
— Но я не думал, что так получится…
— Помилуйте! А чего же, интересно, вы от него ожидали? Что он раскается? Падет ниц? Начнет просить вас о помиловании? Скажите спасибо, что на прощание он не прострелил вам обе ноги, как в свое время поступил со мной его покойный куратор.
— Я никак не мог поверить, что офицер русской армии может быть предателем, — виновато выговорил Мяличкин.
— Вы, я вижу, идеалист. С такими воззрениями в контрразведке работать нельзя. — Он усмехнулся. — На то и щука, чтобы карась не дремал.
Ардашев поднял стул, перевернул его спинкой вперед и несколько раз ударил в стекло. Посыпались осколки. Держась за спинку, он забрался на подоконник и аккуратно, не забыв прихватить трость, спрыгнул вниз. Его же примеру последовал и капитан.
Извозчик оторопело выпрямился на козлах, увидев, как двое недавних пассажиров — один статский, другой — военный, — разбив окно, идут к нему.
— Куда прикажете, ваше-скородие?
— Автомобиль видел? — спросил господин в шляпе и с тросточкой.
— Ага, — простодушно ответил мужик.
— Надо его догнать.
— Не-е… — возница почесал затылок и осклабился, — никак не можно. Лошадь бензинку ни в жисть не одолеет!
— Гони давай! — рявкнул офицер. — Быстро!
Окрика капитана было достаточно, чтобы пролетка сорвалась с места и будто на дерби понеслась по улице, оставляя позади себя клубы серой пыли. На Севастопольской встретилась полицейская коляска. Мяличкин велел кучеру остановиться. Уже немолодой урядник подтвердил, что они видели «Руссо-Балт», который на всех парах гнал в сторону улицы Чайной. Без особых церемоний капитан приказал полицейским следовать за ними.
— Все ясно, он спешит в Севастополь, — заключил Ардашев и щелкнул крышкой Мозера. — Скоро мы его догоним.
— При всем уважении к вам, Клим Пантелеевич, в данном случае позволю не согласиться. Мы все больше от него отстаем.
— Вы ошибаетесь. — Он внимательно посмотрел на Мяличкина. — Я высыпал в бензобак «Руссо-Балта» всю коробку монпансье. Через несколько верст карамель растворится и забьет карбюратор.
— Простите, — вздохнул Мяличкин, — я снова вас недооценил.
— Ничего. Вы молодой, горячий. Мне не поверили. Не утерпели. Ринулись с ротмистром разбираться. Вот и результат — Берг сбежал вместе с вашим личным оружием. Жаль, что на этот раз я оставил свой браунинг дома. Теперь вот приходится сражаться подручными средствами: то тростью, то монпансье. Однако смотрите, начинается солнечное затмение.
— Да, действительно, будто сумерки опускаются.
Ардашев указал вперед:
— А вон и «Руссо-Балт»! Он его бросил.
— Но куда же делся ротмистр?
— Смотрите! Шар!
— Давай напрямки! — приказал кучеру адвокат.
— Щас!
Уже издали было заметно, как раскачивались гайдропы и колыхалась корзина. Вдруг раздался выстрел, и оттуда один за другим выпрыгнули два человека. Находясь под дулом пистолета, они выполняли чужие команды. Слышался чей-то истеричный крик. Наконец веревку, державшую воздушный шар, перерубили, и он стал медленно подниматься. Ротмистр — а в корзине был, несомненно, он — принялся сбрасывать вниз мешки с песком. Один из них попал в полицейского, и бедняга потерял сознание. Клим Пантелеевич вытащил из его кобуры наган и открыл стрельбу. Мяличкин, выхватив у городового ветхозаветный «Смит энд Вессон», едва успевал взводить курок.
— Капитан, метьте в корзину! — прокричал адвокат.
Но и сверху раздались ответные выстрелы.
— В укрытие! — приказал Ардашев и сам спрятался за ствол дерева.
Шар поднимался все выше и выше, находясь уже вне досягаемости пистолетных зарядов. Юго-восточный ветер неумолимо тянул его в сторону моря. Не прошло и нескольких минут, как светлое удаляющееся пятно превратилось в еле различимую точку и скрылось за серыми зловещими облаками. На город опустилось затмение.
— Что ж, теперь неизвестно, куда его занесет, — опустив наган, проронил присяжный поверенный.
— Жаль, я бы с удовольствием всадил ему пулю в лоб, — с сожалением выговорил капитан.
— Кто знает, может, вы уже успели это сделать. Однако надобно скорее возвращаться в Ялту. Я представляю, как извелся в полицейском участке доктор.
Ардашев, Мяличкин и еле живой урядник забрались в экипаж. Извозчик смотрел на адвоката с еще большей почтительностью. За ними, на второй пролетке, ехали городовой и два незадачливых аэронавта. Уставшие от недавней погони лошади теперь едва плелись.
— И все-таки, Клим Пантелеевич, как вы раскусили этого мерзавца? — чуть слышно спросил капитан.
