Примроз поневоле согласилась и, пожелав своему учителю доброй ночи, но не пообещав брать у него дополнительные уроки, вышла и направилась домой. Даже мистер Джонс не мог расстроить ее сегодня. Сегодня она была смелой и радостной, ее походка – легкой и упругой, а лицо сияло молодостью и красотой. Сейчас, когда они были готовы покинуть миссис и мистера Дав, она с ужасом думала, как могли они так долго прожить у этих людей. Невозможно передать то чувство облегчения, которое она испытывала при мысли о переезде в дом мисс Эгертон. Войдя в дом и поднимаясь по ступенькам, она ощущала, как душа ее радостно поет.
В дверях ее встретила Джесмин.
– О, Примроз, я так ждала тебя. Не могу понять, что происходит с Дэйзи.
– С Дэйзи? – эхом отозвалась Примроз. – Но я оставила ее такой веселой два часа назад.
– Она была веселой и час назад, Примроз. Сидела на полу с Пинк на руках, смеялась и щебетала. Я надела шляпу и оставила ее не больше чем на десять минут, только сбегала за угол купить что-нибудь на ужин. Когда я вернулась, она сидела в застывшей позе, руки на коленях. Пинк стояла рядом и мяукала. А Дэйзи ничего не замечала, и глаза ее были полны ужаса. Когда я подошла и дотронулась до нее, она задрожала, заплакала и сказала: «Джесмин, мы не можем уехать отсюда, не можем. Мы должны остаться здесь навсегда!»
– Бедная малышка. Должно быть, ей приснился дурной сон. Мисс Эгертон права – у нее нервное истощение, и ей нужны перемены, чем скорее, тем лучше. Она в спальне, Джесмин?
– Да.
– Ты приготовь ужин, а я пойду к ней, ладно?
Джесмин кивнула, и Примроз прошла в другую комнату. Ее младшая сестра, пытаясь утешиться, крепко прижимала к себе Пинк. При этом она раскачивалась из стороны в сторону и всхлипывала при каждом вздохе.
Примроз опустилась на колени около нее.
– Что с тобой, моя родная? – спросила она.
– Ничего, Примроз, – отвечала Дэйзи, подняв залитое слезами лицо. – Ничего, только я не хочу покидать бедных миссис и мистера Дав.
– И это все? – спросила ее сестра бодрым голосом. – Но, Дэйзи, ты же так хотела уехать всего два часа назад. Если уж ты их так любишь, ты сможешь навещать их, когда захочешь. Мы же будем жить совсем близко.
– Я не хочу покидать бедных миссис и мистера Дав, – повторила Дэйзи, склонившись над Пинк и снова принимаясь плакать.
– Но, Дэйзи, милая, это просто смешно. Ты же знаешь, дорогая, – мы с Джесмин старше. Ты должна позволить нам решать, что для тебя лучше. Мы уверены, что тебе будет удобнее и спокойнее у мисс Эгертон. Ты будешь счастливее у нее. Перестань плакать, Дэйзи, тебе это вредно. Ведь ты еще слабенькая. Дай, я вымою тебе лицо и руки, и пойдем ужинать. Мисс Эгертон прислала тебе такой вкусный ужин!
Но Дэйзи только трясла головой, склоняясь все ниже и ниже над кошкой, и повторяла снова и снова:
– Я не могу уехать от миссис и мистера Дав.
Бедная Примроз встревожилась не на шутку.
– Дэйзи, – сказала она, – должна же быть какая-то веская причина перемены твоего желания. Час назад ты была рада, что мы уезжаем к мисс Эгертон, пока Джесмин была здесь. Но стоило ей уйти, как твое желание переменилось. Ты с кем-нибудь виделась в ее отсутствие?
– Н-н-нет, то есть я не могу сказать. Не спрашивай. Ах, Примроз, как я несчастна! Но ради всего святого, не забирай меня от мистера и миссис Дав!
Дэйзи плакала так, что почти впала в истерику. Примроз была вынуждена, чтобы успокоить ее, обещать, что они не уедут от мистера и миссис Дав.
Глава XXVIII
НЕПРИЯТНОЕ ОТКРЫТИЕ
Всю ночь Дэйзи плакала и стонала во сне. Примроз, лежа около нее без сна, все больше и больше тревожилась и недоумевала. Что случилось с сестренкой? Она ломала голову над этой загадкой. Чудесный замок, который они с Джесмин строили; радостные мысли об уютных комнатах в доме доброй мисс Эгертон; счастливое предвкушение того, что у них снова будет собственная мебель – все эти, казалось бы, близкие к осуществлению мечты – рушились.
Стоило Примроз только намекнуть на их отъезд, Дэйзи стиснула руки и посмотрела на нее так затравленно, упрашивая остаться с такой мучительной мольбой, что старшая сестра была вынуждена наконец повторить: «Мы останемся здесь, Дэйзи, до тех пор, пока ты не захочешь уехать».
Тогда бледное исхудавшее личико озарилось слабой улыбкой, усталые голубые глаза закрылись, и девочка заснула более спокойно. Однако, когда Примроз пощупала ее лоб, он оказался горячим, руки тоже пылали жаром. Примроз вышла в другую комнату и окликнула сестру.
– Джесмин, – сказала она, – я сбегаю к мисс Эгертон. Надо рассказать ей о страхе и тревоге Дэйзи. Я посоветуюсь с ней – ведь она более опытна. Джесмин, обещай не оставлять Дэйзи одну, пока меня не будет. Не могу понять, что случилось, но чувствую, что ее кто-то напугал, пока она оставалась одна.
– Но этого не могло быть, – отвечала Джесмин, – я же заперла за собой дверь. Конечно, я ее не оставлю. Придвину столик к ее кровати и, если она проснется, прочитаю ей кусок из моего романа.
Примроз дала сестре еще несколько указаний и ушла, а Джесмин, помыв посуду после завтрака и прибрав в столовой, внесла свой письменный столик в спальню и приставила его к кровати Дэйзи. Через некоторое время увлекательная работа над великим романом заставила ее забыть обо всем. Голова низко склонилась над столом, щеки пылали, пальцы, заляпанные чернилами, быстро писали. И вдруг со стороны кровати отчетливо раздались слова:
– О нет, конечно, мистер Дав, нет, вы можете быть уверены. Я знаю, что со мной будет, если я солгу, конечно, мистер Дав. Да, да, вы мой друг, и я ваш друг, да, да.
– Дэйзи, проснись, – позвала Джесмин. – Ты говоришь какие-то нелепые слова о мистере Даве и о лжи, и о том, что мистер Дав – твой друг. Проснись, Дэйзи, и давай я тебя накормлю вкусным завтраком.
– Это ты, Джесмин? – спросила Дэйзи. – Я думала, это мистер Дав. Я спала, дремала.
– Да, Глазастик, и говорила во сне, – сказала Джесмин, наклоняясь и целуя ее.
Дэйзи крепко сжала руку Джесмин.
– А я не говорила что-нибудь странное, Джесмин, например… о липких леденцах?
– Нет, глупенькая, ни слова. Пожалуйста, сядь поудобнее и поешь. Дэйзи, я думаю, мой роман будет иметь большой успех. Я хочу вставить туда мистера Дава, и миссис Дав, и Томми Дава, и нашу дорогую Поппи, и, конечно, всех нас. Знаешь, почему я уверена в успехе моего романа? Потому что все характеры будут взяты из жизни.
– Нет, пожалуйста, не вставляй туда мистера и миссис Дав, – попросила Дэйзи. – По-моему, они такие ужасные. То есть они, конечно, мои друзья, особенно мистер Дав. Он мой истинный друг. Но, Джесмин, я хочу сказать, их нельзя вставлять в книгу. По-моему, Джесмин, они совсем не книжные люди. В книгах должны быть принцы, и рыцари, и прекрасные леди, и там не должно быть ни домов, ни чердаков, только сказочные дворцы и чудесные замки. И все девочки должны быть счастливы, их обязательно защищают от чудовищ. Девочки в книгах не должны быть друзьями чудовищ. Ах, Джесмин, Джесмин! Я так несчастна!
