Когда бабушка болеет, у нее тревога за церкви, за иконы, за священников. Князь Святослав верует пращурам да мечу.
Мысли Ярополка кружат на одном месте. Он ненавидит хазар. Хазары убили Благомира и жрецов. Угнали в полон многие тысячи людей, и Баяна тоже. Отец поклялся на мече изничтожить хазар, а царство их превратить в пепел. Пусть ветры выдуют из степей само имя – Хазария…
Ярополку позволялось сидеть в храме. Он изнемог от горьких дум и прикорнул в уголке, на скамейке.
Ему так хотелось, чтобы кто-то приласкал его, как малого младенца. И едва подумал об этом, почувствовал на голове своей теплую руку. Теплый женский голос сказал ему:
– Радуйся!
Он открыл глаза. И увидел бабушку. Она стояла далеко от него, значит, не она возложила на его голову руку.
– Пошли ко мне! – сказала бабушка, и он пошел, храня в себе дивное тепло приснившихся руки и голоса.
Бабушкина опочивальня была продолжением храма. Стены сплошь покрыты иконами. Горит лампада.
Немая, ласковая служанка Лария, топившая печь, радостно улыбнулась Ярополку. В опочивальне пахло лавандой, березовыми дровами.
– Лария, вода готова? – спросила княгиня.
Служанка поклонилась.
– Приведи отца Хрисогона и за Киндеем сходи! – Охнув, потирая спину, опустилась на скамеечку, поверх которой лежал лисий полог. – Уморилась, старая!
– Нет! – сердито не согласился Ярополк. – Не старая.
Княгиня Ольга улыбнулась, точь-в-точь как Лария.
– Я знаю, ты любишь меня… Остались считанные месяцы, когда твой батюшка взойдет на престол великого Киева. Боюсь: храмы снова запустеют, как это было при князе Олеге, при дедушке твоем князе Игоре
[32]
… На тебя уповаю. Сохрани имя Христа для Киева, сохрани крест. От креста, от икон, от храмов – благодать и благословение нашей земле… Я прошу тебя, внук мой драгоценный, совершить тайное деяние, о котором будут знать: я, ты, отец Хрисогон да немые слуги, Лария и Киндей. Хочу для тебя вечной жизни.
Пришел священник. Истый грек, черноволосый, с черными глазами, а лицом да руками белей белого.
Лария и Киндей внесли серебряную купель.
Княгиня подала внуку длинную посконную рубаху.
– Зайди за печь, облачись. Ноги же твои пусть будут босы.
Колотилось сердце у Ярополка. Тайна, к которой его приобщали, – исходила от бабушки, от великой княгини Ольги, пред которой даже византийцы благоговеют.
Священник поставил Ярополка лицом к востоку, трижды дунул в лицо, трижды перекрестил чело, грудь и, возложа десницу на голову, прочитал длинную молитву. Тихим светом наполнилась душа Ярополка, когда услышал, как просил за него Бога добрый отец Хрисогон:
– «Отстави от него ветхую оную прелесть, и исполни его еже в Тя веры, и надежды, и любве: да уразумеет, яко Ты еси един Бог истинный, и Единородный Твой Сын, Господь наш Иисус Христос, и Святый Твой Дух…»
«Уразумел! Уразумел!» – возликовало сердце Ярополка. Затая дыхание, слушал он, как отец Хрисогон запрещает злой власти владеть им.
– «Изыди, – приказал священник сатане, – и отступи от запечатаннаго, новоизбраннаго воина Христа Бога нашего».
– Я теперь воин Бога? – спросил Ярополк бабушку.
– Ты – оглашенный. Ты приготовлен к святому крещению.
Священник повернул его лицом на запад, к той стране, где пребывает тьма и сатана. Спросил:
– Отрицаеши ли ся сатаны, и всех дел его, и всех ангел его, и всего служения его, и всея гордыни его? – И шепнул: – Говори: «Отрицаюся».
– Отрицаюся, – повторил Ярополк.
Три раза вопрошал священник, и трижды отрекся от сатаны крещаемый.
– Отрекся ли еси сатаны? – спросил отец Хрисогон еще строже и прибавил: – Говори: «Отрекохся».
– Отрекохся! – весело выкрикнул отрок, и опять отречение было трикратное.
– И дуни и плюни на него! – приказал священник.
Ярополк засмеялся.
– И дуни и плюни! – без улыбки, но теплея глазами; повторил Хрисогон.
Ярополк и дунул и плюнул.
После молитв, трикратного погружения в освященную воду Ярополка облачили в блистающую ризу, в одежду нетления. Рубаха была обыкновенная, белая, но Ярополк почувствовал телом и душой, что белизна его новой одежды нерукотворная.
Отец Хрисогон помазал крестившегося миром
[33]
, запечатал печатью дара Духа Святого и сказал:
– Иисус Христос пошел на Крест ради нас. Он содеял христиан царями и священниками Богу и Отцу Своему. Отныне ты, отрекшийся от идолов, есть царственный священник.
Восприемники, безмолвные Лария и Кандей, надели на юного христианина золотой крестик на золотой цепочке. Княгиня Ольга сама поднесла внуку короткий меч. На рукояти рубинами был выложен огненно сияющий крест.
– На теле тебе носить святыню нельзя, ибо крещение тайное, – сказала бабушка. – Пусть этот меч – станет тебе крестом. Когда будет плохо, помолишься, и Господь тебя не оставит. Молитвам я тебя сама научу.
И посыпались искры из глаз
Великая княгиня читала с внуком вечную книгу. Каждый день главу из Библии и главу из Евангелия.
– «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец; а Каин был земледелец». Запомнил? – спросила княгиня Ольга.
– Запомнил. Авель пас овец, а Каин был сеятель.
– Земледелец.
– Каин был земледелец, – повторил Ярополк. – Я знаю, земледельцы – самые любимые у тебя люди.
– Земледельцы кормят народ хлебом, – сказала княгиня Ольга и вздохнула: чтение предстояло трудное.
Так и вышло. Ярополк спросил:
– А почему Господь не призрел на дар Каина? Каин первый принес от плодов земли.
– Не нам судить Всевышнего, – строго возразила княгиня. – Каина погубила гордость. Он говорил с Господом, опустив лицо. Он посмел обидеться на Творца. Добрый Бог Отец не прогневался, Он остерег Каина от греха, а когда грех случился, защитил. Все знали, что за месть убийце – взыщется семикратно.
