Изготавливается Илья, а сам дивуется, отчего это страсть да жуть все еще не кинулась на него со всех сторон разом. Куда ни погляди – жаждущие человеческой крови глаза. Крупный бес над головой – каруселью, бесенята как пурга по ногам коню. Но пока что вся дрянь мимо проносится.
– Эх, – сказал Илья, – не я вас выдумал!
Крутанул над головой палицей, и полилась на них с Сивкой такая дрянь, такая слизь, завыло, и уж так истошно, как только в бездне звездной воют, на земле от такого кошачьего гласодранья все обручи бы на кадушках полопались.
Стал тут Сивка скакать, ногами бить, зубами рвать – к Северной звезде ломиться.
Усмотрел Илья: где они проскакали – свет стрелой, будто от кометы небесной.
Добрались до звезды. Совсем невидная, с баньку. Лег Сивка на брюхо, заполз в звезду чрез дверь теснехонькую вместе с Ильей. Внутри звезды – и впрямь баня. А отмывать было чего: Сивка будто из отхожего места вылез.
Взял Илья ушат, окатил конька с головы до копыт. Мать моя родная! Заблистал Сивка каждой шерстинкою.
Черпнул Илья из котла другой ушат, а в котле вода пресветлая, звездная, бурлит-кипит.
– Не робей, – советует Сивка, – али ты не мурома пополам с русью, али не зовут себя поселяне на родимой твоей стороне – славными людьми?
– Не больно ли кипяток-то крутой? – спрашивает Илья.
– Сей миг! Попробую! – Тут Сивка и окунул левое копыто-то в ушат. – В самый раз!
Жахнул Илья на себя дивную воду – и как с гуся.
– Тебя вместо месяца можно на небо пускать! – говорит Сивка. – Пора нам, Илюша. Дело только начинается.
Вышли они из звездной баньки – и сами не хуже звезд. Да только тьмы, пока они от сражения передых себе взяли – прибыло вдвое. Но уже ни бесов не видно, ни бесенят – кромешная тьма.
Сел Илья на Сивку не по-дурацки, по-богатырски. Поглядел в рукавицу.
– Ах ты, сукин сын!
Рыцарь на коне. Оба черным-черны.
– Посветить бы чем? – говорит Илья.
– А ты запусти над собой палицу, – советует Сивка.
Оружие надежное, да нечего делать. Пуганул Илья палицу вверх, и, верно, посветлей стало.
Черный рыцарь опустил черное забрало на черное лицо и помчался на Илью, черным копьем метя в богатырскую грудь.
– Ну, Илья! Держи свое-то копьецо покрепче да мозгами пошевеливай! – крикнул Сивка да и кинулся со всех ног навстречу черному поединщику.
Оскалил черный конь звериную пасть, да так, что стало видно его утробу – геенну кипящую.
Илья смекает: черный рыцарь глаза отводит от черного копья.
Пригнул голову, нырнул под щит, а своим копьем ударил между черными конскими ушами. И уж так тут сверзилось, такой грохот по Вселенной прокатился, словно все горы на земле рассыпались на мелкие камешки.
Развернул Илья Сивку, смотрит, а вместо одного рыцаря – стоит полк. Сколько в полку – не сосчитать, будто зеркалами того рыцаря умножили.
И услышал Илья конский топ. Ладно бы земля под копытами гудела, а то ведь Вселенная. Видно, все бесы, соединясь, выродили кобылицу, мчащуюся на богатыря. Грива – ураган, глаза – аспида. Не отвернуться от этих глаз, не зажмуриться. А в седле – скелет.
– Вон ты какая, смерть сатанинская! – вскричал Илья Муромец и достал меч из ножен.
Тут Сивка скакнул, Илья махнул, и покатилась, о миры стукаясь, голова ужасного богатыря.
Развернулся Сивка, и увидели конь да богатырь, что вместо одной смерти объявился полк смертей.
А на Илью выступил черный лучник. Лук был до того велик, что одним концом опирался на землю, а другим на звезду Сириус. Пока лучник стрелу на тетиву накладывал, пока тетиву исполинскую тужился, натягивал, Илья из своего немудреного лука пустил стрелку не на чудище – на человека приготовленную. В лоб угодил адскому воину.
Опять то же самое: был один лучник – объявился полк. В ту самую пору как раз вернулась палица из-под купола Вселенной. Поймал Илья дубинушку. Обрадовался. Хоть и многому научили крестьянского сына Святогоровы богатыри, а с дубиной все поспокойнее.
Не стал ждать Илья сатанинских происков. Погнал Сивку в бой и крушил палицею мечников и лучников, копьеметателей и всякое зверье. А ведь гигант на гиганте, мышь со льва, крыса слону под стать… Крови пролилось – море. Черное. Стал Сивка вязнуть, спотыкаться, а кровища все прибывает – Илье по грудь. И понял он: утопит его мерзость, а то и в плен возьмет.
Совсем потерялся… Убивать – свою же погибель близить. Защищаться от стольких стрел, мечей, копий – не надолго хватит щита, шлема, доспехов.
И когда остановился Илья, смирясь с неодолимостью зла и тьмы, понеслась вдруг по небу багряно-ярая колесница, а в колеснице сам Илья Пророк. Затрубил Ангел в трубу. Пересекли Вселенную молнии святого громовержца. Подкатила колесница, выдернул Илья Пророк русского богатыря из кровавой трясины, поставил рядом с собой, а Сивку в колесницу, в постромки.
– Да где же они, богатыри-то святорусские?! – в сердцах воскликнул Илья Муромец.
Тут Илья Пророк и показал ему на край небес. Светали небеса. То шел на конях богатырский полк.
Петушиная кровь
– Хазары на правом берегу! – Весть была получена от дальнего дозора, и Святослав был доволен: есть время приготовиться к сражению.
Совет, решавший судьбу Руси и Хазарии, получился скифским. Вожди племен, воеводы полков, предводители легких конных отрядов съехались в степи и говорили, не сходя с коней.
– Ждать или нападать? – спросил князь Святослав.
– У них сто тысяч воинов! – Свенельд был мрачен, его покоробил столь несерьезный воеводский съезд.
Грозный воевода привык говорить последним, зная все доводы, умея ловко поправить самого князя, но теперь он не сдержался.
– У них сто тысяч воинов, – повторил Свенельд. – И больше! Иные все еще переправляются через реку. Нам не поздно отойти… Если Арпад задумал идти на Киев, мы станем изматывать хазарское войско короткими ударами.
Свенельду не перечили, и Святополк сказал:
– Я не знаю, чего хочет каган-бек, но я пришел к Белой Веже не для того, чтобы показать хазарам, какая у меня спина.
– Но у нас даже телег мало! – воскликнул, сердясь, Свенельд. – Мы могли бы огородить себя табором и отбиваться от хазарской конницы, пока силы нападающих не иссякнут.
– Я пришел к Белой Веже не для того, чтоб спрятаться за телеги и уморить лучшее в мире войско голодом. – Святослав встал на стременах, оглядывая воевод. – В этих краях, готовясь к будущему сражению, я был трижды. Первый раз отроком с Асмудом, моим учителем. Был я здесь и в прошлом году, когда возвращались из похода. Осматривал эти места и вчера. Нет! Мы не станем ждать Арпада, отдавая его коням степь. Для себя хазары, может, и привезли еду, но коней кормить им нечем. Позади река. Тревожить осиное гнездо, трогая его издали, мы тоже не будем. Если хазары ждут нас у реки, хуже для них.
