Сверху Арпад видел много больше, чем стоявшие у подножия его кресла. А видел каган-бек страшное.
Войско Святослава, копошась по-муравьиному, уничтожало ряд за рядом, теряя своих бойцов, но нисколько не умаляя напора.
– Муравьи! – шептал Арпад побелевшими губами. – Муравьи!
Он видел, как упрямо стоят витязи кагана Иосифа. Если бы не их мужество, все побежали бы.
Русь, служившая Хазарии, служила верно. Витязи, чтобы не попасть в окружение, время от времени отходили, не ломая строя, не позволяя наступающим разделить отряд надвое.
У Арпада были его арсы. Три тысячи собранных в отдельный полк и тысяча его личной охраны. У него были в запасе пешие вятичи, тысячи две, да тысяча прикаспийских гузов-конников, у него было три с половиной тысячи белых хазар. На конях, закрытых броней, в непробиваемых панцирях. Наконец, он мог бросить в бой полторы тысячи вооруженных мечами и пиками гребцов с лодок.
Муравьи, истребляя хазарское войско, все копошились, копошились, с каждым мгновением приближаясь на шаг, на полшага.
Арпад боялся, как бы вятичи в бою не перешли на сторону Святослава, но держать их в запасе тоже становилось опасно.
Была еще одна надежда: в тыл Святославу был отправлен Куря и полтысячи арсов. Но ему, каган-беку, был хорошо виден большой конный спешившийся полк славян. Для этого полка словно бы не существовало битвы. Правда, когда булгарская конница вторглась в ряды копейщиков, конный отряд отделился от полка и был готов пойти в бой, но ждал до последнего и в дело не вступил.
– Свенельд мудрит! Свенельд! – Арпад обкусывал ногти, все еще медля принять хоть какое-то решение.
А в это самое мгновение сошлись грудь в грудь богатырь Чудина и витязь Позвизд. Оба, изнемогая от напряжения, заругались по-русски. Чудина изумился и взревел медведем:
– За кого же ты бьешься, славянин безмозглый? Со мной, со славянином?
– Кому служу, за того и бьюсь! – ответил Позвизд, обрушивая страшный удар булавы на щит земляка.
– Будь ты проклят пращурами! Да расклюют твое мерзкое тело орлы, разорвут, растащат подлые шакалы.
Ударил Позвизд Чудину вторым ударом по голове, а Чудина успел насадить Позвизда на копье. И упали они друг на друга, ни мертвые, ни живые.
За поединком наблюдал Ярополк. Он с Претичем и Блудом с тремя тысячами славян стоял на холме для устрашения Арпада.
– У хазар много войск в запасе, – говорил с тревогой Ярополк, показывая воеводе Претичу на неподвижные полки иудеев, стоявшие у самой реки.
– У тебя глаза молодые, далеко видят, – отвечал Претич. – Я вижу, что поближе. Да уж лучше бы вовсе глаза не глядели, коль сказано нам: стоять.
– Стоять! – горестно вздохнул Ярополк и тотчас встрепенулся – Вон еще пошли! Пошли! Пошли!.. Скачут.
– Наши?
– Хазары! Много! Целая тысяча!
– А что за конница? Какие доспехи? Не белые ли?
– Не белые… На гузов похожи.
– Хазарские гузы – дикари, но бьются люто.
Ярополк окинул долгим взглядом поле сражения, и глаза его заблистали:
– Отец красный прапор поднял!
– Вовремя! – Претич перекрестился и крикнул, краснея от натуги: – Воевода Блуд! Хазарские гузы – твои!
Блуд и его семь сотен, настегивая коней, помчались отрезать хазарских гузов от гузов Юнуса.
– Что там еще, в поле-то? – щуря глаза до слез, спрашивал Претич у Ярополка.
– Вятичи пошли.
– Вижу! Се – вятичи. Не шибко, однако, торопятся. Вот уж и встали. Стоят?
– Стоят.
– Ну и слава Богу! Княгиня Ольга, знать, молится о нас.
Претич был христианином. Святославу это не больно нравилось…
Ярополк смотрел туда и сюда, готовый сообщить старику воеводе еще какую-нибудь новость, но Претича, видно, только одно заботило.
– Белых-то видишь?
– Вижу… Ух ты, как резво взяли с места. Резвей Блуда.
– Белые?!
– Черные, Претич! Черные!
– Теперь и сам вижу – черные. Арсы. Хорезмийцы. Ударная сила кагана.
– А что же отец? Неужто не видит? – Ярополк от волнения вытянул свой короткий меч из ножен, свой рубящий сталь «Светоносец». – А Свенельд?! Он-то почему стоит как вкопанный? Претич, может, нам ударить на арсов?
– Птенец! – грозно рявкнул воевода. – Спрячь меч, говорю!
Ярополк едва ножны нашел.
– Прости, Претич!.. Но где же отец? – И увидел мчащихся печенегов, грозную колонну варягов.
– Вот и печенеги, и варяги. Как князь и думал. – Претич скинул рукавицу, скреб бороду. – Жаль, на размен пошли.
– Кто? – не понял Ярополк.
– Варяги. Варягов на арсов князь разменял.
Ярополк опять не понял, о чем говорит Претич, а тут еще раздались возгласы:
– Куря за спиной! Куря! Арсы!
Печенеги Кури и полтысячи черных арсов выскакивали из лога, готовые поразить войско Святослава в спину.
Арпад рассчитал точно: вятичи, арсы, хазарские гузы, печенеги Кури пошли в бой почти в одно и то же время.
Теперь каган-бек смотрел на сражение затаив дыхание. Ждал смятения в рядах русичей.
Полки Святослава и впрямь словно бы откачнулись, а все же не побежали!
– Святославу конец! – крикнул Арпаду его сын Авесса. – Наши проломили его ряды!
– Сразу в трех местах! – возрадовался тархан Ифамар, предводитель белых хазар.
То было правдой, но расстояние предательски скрыло от глаз жаждущих победы только одно: ударные отряды хазар были пропущены в утробу войска Святослава. Здесь, окруженные со всех сторон, эти отряды истреблялись на глазах Арпада и его полководцев.
– Отец! Дозволь мне! Я разрублю русов пополам, как змею.
Арпад не слушал Авессу.
– Куря! Что медлит Куря?
А сам видел, Куря не медлит, в тылу войска Святослава вовсю уже пошла круговерть смертельной схватки.
Налет Кури был остановлен табором из сцепленных друг с другом телег. И тотчас на печенегов навалилась конница Свенельда. Печенеги подались в сторону полка воеводы Претича. И Претич выставил на них три сотни с Варяжкой во главе.
Печенеги, зажатые с двух сторон, заметались, и отряд Варяжки посек Курину дружину, как худую крапиву.
Волк Куря и его вечно голодные волчата, спасая шкуры, скакали прочь от поля битвы, не чая, как унести ноги подобру-поздорову.
– Куря! Куря! – стонал Арпад.
– Отец, пусти меня! Не то будет поздно! – молил, чуть не рыдая, Авесса.
– Вон куда смотри! То ли идут, то ли стоят! – указал Арпад на полк вятичей.
