Хазары опамятовались, построились, сдержали натиск. Свенельд, мудрый, как змей, помнил: отряд у него невелик. Ввязаться в истребительную схватку – нанести урон всему делу. Приказал трубить отбой. Увел дружину за ряды войска Святослава.
Всего полчаса передышки получили княжьи витязи.
Водоносы, возницы обоза успели напоить бойцов, дать каждому по куску говядины. Забрали тяжелораненых, кого увели, кого унесли. Но многие, хоть и роняли кровь, – оставались в строю.
Когда Свенельд отошел, ратники Святослава поднялись с земли, загородились червлеными щитами, ощетинились копьями, пошли на хазар.
– Господь мой! Всемогущий Яхве! – вскричал Арпад. – Ты удержал на небе солнце для Иисуса Навина, прибавил дня… Молю тебя! Ниспошли ночь и мрак, чтоб уберечь народ твой от истребления.
С востока и впрямь медленно двигалась иссиня-черная туча. Уже тянуло предгрозовым сквозняком, но ветер не мешал русскому войску, скорее помогал, высушивая испарину. Работа снова предстояла тяжкая, кровавая.
Войско Святослава надвигалось неотвратимей небесной тучи.
Догода приподнял забрало, чтоб отереть лицо от выступившего пота, и вдруг увидел на небе, над русским войском, еще одно, светоярое. Сияли белые щиты и шлемы, сияли белые кольчуги. Белые кони исполинов-воевод выступали впереди пеших исполинов. А еще выше, запряженная в дюжину коней, мчалась алая колесница, а в колеснице был сам Илья Пророк.
– Господи! Что это? – воскликнул Догода и невольно повернул голову и посмотрел, что за спиной, что над ними.
А над ними клубилась тьма и стояла черная рать. Не на лошадях, на драконах, на дивах, на гадах.
– С кем же мы бьемся?! – закричал Догода, указывая своим товарищам на небесную белую рать над русичами и тотчас вверх, над собой. – За кого бьемся? За тьму? Поглядите на Арпада. Бережет иудеев, нашими головами платит за свою поганую жизнь.
Заворчали избитые, израненные бойцы. От тысячи их осталась треть.
– Братья! – крикнул Догода. – Мы кагану службой заплатили сполна. Постоим теперь за нашу кровь, за славян, за Русь! На хазар!
И повернули бойцы копья в сторону Хазарии, и ударили на хазар.
Воины Святослава, как на ученье, будто только начинали дело, метнули тяжелые дротики, метнули другой раз. И хазары вдруг побежали.
– На лодки! – отдал приказ Арпад, сверзился со своего высокого места, прыгнул в седло, помчался к ладьям.
Как только белые хазары погрузились, ладьи тотчас отчалили. Остатки войска спасались вплавь.
Воды могучего Бузана, зарясь на доспехи, на оружие, тянули хазар на дно. Одни тонули, другие гибли от стрел, которые тучами сыпались на головы.
За рекой гремела гроза, пронзали небо молнии, а на правом берегу реки было светло.
Святослав выехал на холм, где совсем недавно правил кровавым побоищем каган-бек Арпад, поглядел на бегущих хазар, не порадовался, не посожалел, что кто-то все-таки спасся, ушел.
Повернул коня, поехал на другое взгорье. Туда, где все так же недвижимо стоял полк воеводы Претича.
– Кланяюсь вам, – сказал князь, подъехав к воинам.
Сошел с коня, встал на колени, коснулся лбом земли.
– За что? – спросил Претич.
– За то, что стояли хорошо. Арпад так и не решился пустить белых хазар. Кланяюсь! Кланяюсь и тебе, сын!
– Но мы никого не убили! – вырвалось простодушное слово у Ярополка.
– Убитых и так сверх всякой меры, – горько сказал Святослав и поглядел на поле побоища.
Косые лучи наполовину закрытого тучами солнца озарили кровавое озеро и алые лучи, все еще стекающие с багряно-черной земли.
– Жаль, что ушли белые хазары, – сказал Претич. – Это большая сила.
– Сила Хазарии здесь осталась, – показал князь на поле. – Хазария отныне звук, не более того.
О Баяне, об Илье Муромце, о Ярополке
Большая купеческая ладья, несомая сильной водой, ветром, ходко бежала в Меотидское озеро, чтобы одолеть его простор, зайти на денек в Босфор, отдохнуть на твердой земле среди просвещенного народа от потрясений на землях диковинных народов Руси и Хазарии и снова устремиться в синие ослепительные просторы Понта Эвксинского.
Баян сидел на корме, смотрел, как весело гонятся волны за кораблем и отстают, уступая право погони новой чреде волн.
Земля тоже уплывала вспять, и только облака догоняли ладью, обгоняли…
Баян думал о странной встрече с богатырем Ильей. О поединщице, которая чуть было не погубила могучего витязя.
И чудо чудное! Он вдруг увидел Илью Муромца на облаке. Облако вытянулось мостом с небес на землю, и по белому этому мосту шел богатырь, ведя в поводу своего Сивку. Богатыря пошатывало от усталости, но шел он неторопко, как человек, много и хорошо потрудившийся. Так возвращаются с поля жнецы и жницы, упившись допьяна работой.
Баян хотел окликнуть Илью, но – далеко, не услышит.
Пригляделся к громаде облаков, встающих за спиной богатыря, и увидел, что это тоже витязи. Огромные, как горы. Исполины светлых сил. Впереди, должно быть, Святогор. Его тяжелый конь, увязающий ногами в тверди земной, проваливался в облака по грудь.
«Славяне победили хазар», – подумал Баян.
Он знал от купцов о движении многотысячных дружин по степи к Бузану, который купцы-греки называли Танаисом, а славяне Доном.
Баян вспомнил Ярополка. Если победил Святослав, то княжич, верно, будет искать своего товарища.
Перед глазами встала Власта. Что с матушкой? Где она? Обошла ли стороной ее дом в Итиле злая госпожа война? Баян потихоньку запел, что в голову шло:
Не орел кружит в поднебесье,
То судьба парит.
Коль падет с небес, так на голову,
Коли клюнет железным клювом,
Так в темечко.
Дышит темечко у младенца,
А глаза у судьбы да ведь круглые,
А перышки-то у судьбы все ведь пестрые.
Купец услышал пение странного своего спутника. Сокровенный отрок. От кого сокровенный? Про то ничего не сказано. Сказано: нужно доставить в Царьград ко двору василевса.
…В это самое время Ярополк, которого поминал Баян, был снова огорчен приказом отца. Великий князь отсылал княжича в Киев. Одно льстило: Святослав возлагал на сыновние плечи два важных дела. Одно дело – сообщить о битве, о победе и другое дело – довезти до Киева живыми раненых воинов. Обоз составлялся очень большой. Раненых было много.
Поход не обещал быть легким: в степи метался побитый Куря. С ним бежало с поля битвы не меньше семи-восьми сотен. А для защиты обоза Святослав смог выделить Ярополку всего две сотни легкораненых конников, да полторы сотни было у самого княжича, его охрана.
