– Просто свитки… Они подотчетные.
– И?
– Мне за них надо будет отчитываться перед братом Юром. Он в ордене строгой отчетностью ведает и книги денежные ведет, и другие всякие, по учету материальных ценностей. Там за каждый свиток столько потом пергаментов писать надо будет, целесообразность использования обосновывать и соответствующие бумаги прикладывать. Это так утомительно и так долго.
Я не знал – то ли смеяться, то ли плакать. И еще мне было жалко отважного парня, который пасовал перед адской силой бухгалтерии. Черт с ним, с золотом, еще заработаю.
– Любезный фон Рихтер, поверь, мне понятно, что ты имеешь в виду, – начал я успокаивать бедолагу. – И у меня есть предложение. Я не беден и готов предоставить достаточное количество денег для покупки свитков. Может быть, когда ты пойдешь за конем, ты купишь их нам?
– Это неправильно, – насупился фон Рихтер. – И нечестно. Это же ты оказываешь услугу мне, и в моем лице ордену, а не наоборот.
– Слушай, Гунтер, все, оставь ты этот разговор. Мы не знаем, что там будет. У тебя сколько свитков?
– Шесть.
– А бургов нам надо объехать семь да еще обратно вернуться. Вот и все. Купи вон еще восемь свитков и все. На тебе денежку, и идем с наемником знакомиться.
В залу вошел один из морских королей, могучий, волосатый, в кожаной жилетке, обнажавшей мощный торс с многочисленными татуировками (особенно хороша была татуировка на животе. Она изображала русалку с донельзя наглым взглядом, держащую в руках концы якорных цепей, начало же этих цепей скрывалось под ремнем воина. Надпись над хвостатой девой гласила: «Эх, потянем, да и вытянем»).
– Так, Селедка, пойдешь с этими двумя. – Кениг ткнул кружкой в нашем направлении.
Свен окинул нас взглядом и кивнул.
– Тремя, – уточнил угол.
– А, да. Тремя, – поправился кениг.
– Только проводить или? – Воин вопросительно посмотрел на кенига.
– Или. Если что – прикроешь их. Ну и вообще, по ситуации… – Харальд изобразил пальцами в воздухе некую фигуру.
– Главный я? – лаконично уточнил Свен.
– Нет, главный он. – Кружка указала на меня. Я был, мягко говоря, удивлен, так как полагал, что главный – это Гунтер.
– Понятно, – кивнул морской король. – Сделаем.
– Кениг, ты имей в виду, куда мы потом оттуда двинем – неизвестно. Может, сразу за Ульфридой отправимся, может, сюда вернемся, а может, еще по окрестным бургам побегаем. Как пойдет в общем, – уточнил я. Гунтера рядом уже не было, он отправился за своим Герцогом.
– Ничего, он с вами побегает. Тем более, нет такого бурга, где бы он не был.
– В Стриклерд пойдем? – живо поинтересовался Свен.
– Это бург? – уточнил я.
– Бург.
– Тогда пойдем.
– Хм, неплохо! Там отличный эль варят, может, даже лучший на Севере. – Наемник облизнулся.
– Эль? – оживился туалетный. – Эль – это хорошо!
– Флоси, ты вообще как? – дипломатично спросил я его, надеясь услышать ответ: «Плохо».
– В голове у меня, конечно, еще немного жужжит, но это вскорости пройдет, – ответил Вонючка, вставая на ноги и шатаясь, как осина на ветру. – Где эти паразиты, что дочку кенига сперли? Будь я проклят, если не перебью их всех. Причем один.
Кениг смотрел на Флоси со скрытой гордостью за то, какие у него подданные – хоть и вонючи, но отважны. Свен ухмылялся, а я опять испытал чувство, как будто я тут, на Севере, стал участником какого-то авангардистского спектакля. Слава богу, что кениг дал нам отмашку спускаться во двор.
К тому времени как Гунтер появился верхом на своем коне, я окончательно уверился в том, что мне предстоит веселое путешествие. Флоси успел пару раз сплясать, подраться со Свеном под улюлюканье кенига, потом они все состязались в том, кто плюнет дальше (победил кениг), в общем время было проведено весело и с пользой. Хорошо хоть фон Рихтер ходил недолго, а то в такой компании и сбрендить легче легкого.
– Ну что. – Кениг простер свою длань и осенил ей нас. – Благословляю вас в дорогу. Вы идете на святое дело, вызволять мою дочь и карать зло, а я… А я пойду, пожалуй, вздремлю малость. Вот, держи.
И, отдав мне два свитка и браслет, кениг направился в чертог.
– Давай свиток. – Свен протянул руку. – Куда идем?
– К роще Тирсхов, там где-то Рина-вельва проживает, – пояснил я ему.
– Знаю такую, бывал я у нее, – кивнул Свен и активировал свиток, причем было видно, что делает он это не впервые.
Мы вышли из портала у рощи (если, конечно, можно назвать серьезный лесной массив рощей), на самой ее опушке. Невдалеке, шагах в пятистах, стояла приземистая избушка. Вокруг нее высился частокол, на котором висели конские черепа. Из печной трубы на крыше валил густой дым.
– Сразу видно, что в этом доме живет добрая старушка, – саркастически отметил я.
– Я же говорил, что она тоже ведьма, – икнув, сообщил Флоси.
– Все бабы ведьмы, – со знанием дела сказал Свен. – Эта не хуже и не лучше.
– Будьте почтительней, высказываясь о дамах, – высокомерно заметил фон Рихтер.
Я начал офигевать в этом зверинце и поэтому гаркнул:
– Все, закончили дискуссию! Пошли к этой старушке, там разберемся, кто она и что она!
– Я не пойду, я тут погуляю, – немедленно отозвался Гунтер, слезая с коня.
– И я не пойду, я ее боюсь, – присоединился к нему Флоси, улегся на травку и немедленно захрапел.
– Баба с возу – кобыле легче, – плюнул я и в сопровождении Свена двинулся в направлении избушки.
– Это конь! – возмущенно заорал мне вслед фон Рихтер. – И я не баба!
Я проигнорировал его реплику, но на всякий случай шаг ускорил.
Избушка была сильно не новая, но разваливаться, как родительская дача, не спешила, поскольку было видно, что строили ее на совесть и из качественных материалов. Я постучал в дверь, и грудной женский голос ответил:
– Входи, кто бы ты ни был.
Я бахнулся головой о притолоку и в дом вошел, потирая лоб.
Посреди комнаты, довольно большой, с горящим в углу очагом и развешанными по стенам травами, стояла совсем маленькая седенькая старушка в каком-то балахоне с просторными рукавами. Я завертел головой, пытаясь найти еще одну женщину, которой принадлежал голос, услышанный мной после стука.
– Кого потерял, воин? – поинтересовалась все тем же густым голосом старушка.
– Да никого, осматриваюсь. А не вы ли будете Рина-вельва?
– Я и буду, чего скрывать. Что за дело тебя ко мне привело? Слабость мужская или любовь неудачная? – крайне участливо спросила Рина.
