Элина сменила цвет с белого на красный, но все так же упорно молчала. Гунтер улыбнулся и продолжил:
– Меня зовут Гунтер фон Рихтер, рыцарь храма ордена Плачущей Богини. А как вас зовут, бедное дитя?
Меня душил смех, Элину гнев. По этой причине мы оба промолчали, что простодушный Гунтер расценил по-своему.
– Бедняжка, она еще и немая. Или, – он наклонился к моему уху и громким шепотом спросил: – Или она, увы, еще и некрепка на голову?
Слава богу, это добило моего лидера настолько, что она наконец открыла рот.
– Хейген. Кто. Это, – чеканя каждое слово, спросила она.
– Так, позвольте вас представить друг другу, – негромко, с трудом удерживаясь от того, чтобы, заржав в голос, не испортить гомерическую сцену, скороговоркой выпалил я. – Элина Мудрая, глава клана «Буревестники», к которому я имею честь принадлежать.
Элина наклонила голову, скрывая полыхающие белым пламенем ярости глаза.
– Гунтер фон Рихтер, рыцарь храма, член капитула ордена Плачущей Богини.
Рыцарь встал и раскланялся. Он явно чувствовал себя неловко, что немедленно и попытался исправить. На мою голову.
– Простите, светлая леди. Ваш немудрящий наряд заставил меня принять вас за бродяжку, которую по доброте душевной мой друг решил накормить. Еще раз прошу прощения.
– Нет, я не бродяжка, – просипела Элина. Пальцы ее правой руки уже начали складываться в хитрую фигулину, и я понял, что она себя практически не контролирует и дошла до такого состояния, что готова атаковать НПС.
– Ну и славно, что все выяснилось, – торопливо сказал я.
В это время к нашему столу, покачиваясь, подошел Флоси и сообщил Гунтеру:
– Ты, рыцарь, держись от нее подальше, она, похоже, и сама срамной болезнью болеет, и подруги ее. Я тебе точно говорю!
– Флоси, она леди! – укоризненно сказал рыцарь. – Какие срамные болезни, о чем ты?
– Знаем мы этих леди. Сегодня леди, а завтра носа как не бывало! – обвинительно сказал Флоси и отправился вглубь зала. Я уже не знал, что мне делать – то ли изолировать этого болтуна до ухода эльфийки, то ли держаться за голову обеими руками от осознания бредовости этой сцены.
На леди Элину было настолько жалко смотреть, что я решил немного подсластить пилюлю:
– Вот видишь, Элина, финансовый вопрос, слава богу, разрешился, что конечно же не отменяет участия клана в морском сражении. Гунтер, ты же не против, если дюжина или чуть более воинов из моего клана примут участие в битве? Увы, насколько я понял со слов моего лидера, наш клан несколько стеснен финансово, но…
– Конечно же, – не дослушал меня фон Рихтер. – На пиру и в битве лишних рук не бывает.
Элина прочистила горло и обвела нас глазами.
– Фон Рихтер, благодарю вас за участие к моему здоровью и к моему социальному положению, а также за отношение к моему клану. Думаю, что у «Буревестников» достаточно средств, чтобы мы могли заплатить необходимую сумму, не прибегая к помощи ордена Плачущей Богини. А теперь прошу вас дать мне возможность побеседовать с моим другом наедине.
– Леди Элина, я, конечно, выполню вашу просьбу, только перед этим хочу заметить, что для ордена это не слишком большая сумма. Я высоко оценил вашу гордость и широту души, поэтому, если ваши дела не так уж хороши, как вы о них говорите…
Элина стиснула зубы так, что побелели скулы, после выдала улыбку и мягко сказала Гунтеру:
– Смею вас заверить, что дела клана достаточно хороши, плюс сумма не так уж значительна, если не сказать, что незначительна вовсе. Была рада знакомству с вами.
Тактичный Гунтер все понял верно и, отодвинув стул, встал из-за стола.
– Всегда ваш слуга, – поклонился он Элине, после чего отошел к стойке.
Мимо нас прошел Флоси, бурча себе под нос:
– Бардак тут у них, вообще отхожее место не чистят, загадили все!
Судя по тому, что в гамме его ароматов появились несколько новых запахов, проверял он это не созерцательным путем.
– Что я тебе могу сказать, – уже совершенно спокойным голосом сообщила мне Элина. – Так, как сейчас, надо мной не смеялся никто, и можешь быть уверен – я тебе этого не забуду, это уж точно. Деньги получишь почтой и отпишешься, где и во сколько должны быть наши бойцы. По поводу добычи, полученной в походе, поговорим потом отдельно. Есть что добавить?
– Конечно, – немедленно ответил ей я. – Насчет добычи – как скажешь, ну кроме дочки кенига, конечно. Только имей в виду – в пилке добычи примут участие и ярлы, так что речь может идти только о ее части. Но ты не волнуйся, своего мимо рта мы не пронесем.
Элина кивнула. Я продолжил:
– Где и когда – это уже сейчас известно. В семь утра, послезавтра, у пирса в Фальдерхалле. И лучше не опаздывать, ждать не будем. Ну и самое главное – я-то тут при чем? Ну натрепали НПС языками, чего расстраиваться? Один дон кихот с внешностью ангела и добродетельный, как мать Тереза, другой – дитя унитаза. Был бы повод для горя и обид?
– Ты болван. Ты кретин, – грустно констатировала Элина. – И, похоже, что еще и сволочь. Все, до послезавтра. – Она встала из-за стола.
– Стой. – Я тоже поднялся. – Ты вообще зачем меня звала-то? Чего хотела? Ведь те твои вопросы о «Гончих», я так понимаю, не в счет?
– Чего хотела? – как-то грустно улыбнулась она. – Да уже и не важно, чего хотела. Я уже не хочу, по крайней мере, не сейчас.
Элина развернулась на каблуках и вышла из харчевни.
– Не дала?
Запах Флоси перебил сальность его вопроса.
– Не-а, – вздохнул я.
– И Нидхегг с ней, целее будешь. Вон, эля выпей. И это, дай еще денежку.
Я выдал Флоси денежку, попросил Гунтера присмотреть за ним и следить, чтобы он особо, когда нажрется, не рвался чистить местные отхожие места, пообещал скоро вернуться, чем пресек его активное желание мне что-то поведать, и, выйдя из харчевни, открыл портал в чертог кенига, надеясь, что полторы тысячи золотом за свиток принесут свои дивиденды.
У входа в чертог все так же несли свою вахту бородатые молодцы с татуировками, правда, в этот раз они пропустили меня внутрь беспрекословно, похоже, что я стал тут уже своим.
В зале, где мы сидели в прошлый раз, кенига не оказалось, и я побрел по коридору в надежде встретить кого-нибудь из слуг, чтобы выяснить, где он есть.
Чертог словно вымер, я долго таскался по его переходам и лестницам, пока наконец не встретил Магни, как обычно неторопливого и сонного.
– Эй, Магни, – окликнул я его. – Где кениг? Я все подметки уже стоптал, его разыскивая.
– Да пес его знает, – флегматично ответил мне мужчина. – Но если бы я задался вопросом, где он есть, то посмотрел бы на женской половине. Часа полтора назад он шел туда.
