День клонился к вечеру, солнце стояло высоко, но было видно, что еще чуть-чуть – и от деревьев потянутся тени.
– Ну что, Гуннар, не пора ли тебе отправиться к своей женушке, поди, она заждалась тебя там.
Торсфель Кривой, голый по пояс, с иссеченным шрамами телом, которое просто бугрилось мускулами, легко крутил свою гигантскую секиру и нагло скалился, глядя на входящего в круг Гуннара.
– Я думаю, они будут рады узнать, что я отправил тебя в нижний мир, – как всегда тихо сообщил Торсфелю Гуннар.
Он также был обнажен по пояс и на фоне волосато-мощного Торсфеля смотрелся как забитый отличник перед грозой класса, отпертым хулиганом.
При этом нельзя было сказать, что он хлюпик – грациозные движения выдавали в нем умелого и опытного бойца, а под кожей угадывались стальные мышцы. Секира, которую он держал в руках, пожалуй, не уступала Торсфелевой, при этом не было заметно, что она его тяготит.
– О боже, какой мужчина! Родить бы от такого! – охнула рядом Ульфрида. Взглянув на нее, я увидел, что под платьем у нее ходит ходуном немалая грудь, зрачки расширены, а ноздри раздуваются. Она явно получала удовольствие от происходящего. Валькирия, да и только. И как с ней старик Харальд управлялся? Хорошо хоть, что Свен Селедка чем-то занят на драккаре и не выполнил до сих пор поручение Рины относительно передачи этой северянке моих слов о ней.
Хворост вспыхнул, и бойцы пошли по кругу, отслеживая малейшее движение противника. Первым не выдержал Торсфель. С диким воплем он попытался достать Гуннара шипом, который венчал его грозное оружие. Ярл без особого труда увернулся и, в свою очередь, попытался нанести серповый удар, но тоже безуспешно.
Было понятно, что этот бой идет до первого удачного удара, поскольку секира не меч, если уж достали тебя лезвием, то все, части тела ты лишился.
Бойцы стоили друг друга. Они уклонялись от ударов, пытались контратаковать, не упускали малейшей возможности достать врага. Гуннар снес часть бороды Торсфеля, в ответ Кривой чуть не отрубил ногу Гуннару, которого спасла лишь его гибкость.
– Кто первый устанет, тому и конец, – спокойно заметил стоящий рядом со мной Флоси.
Да скорее всего он прав, но пока признаков усталости не подает ни один из…
Раздался скрежет железа о кость, и Торсфель в огненном кольце расползся на две половины. Одна, состоящая из части грудины, живота и ног, еще стояла, вторая упала на землю.
– Тюра! – закричал Гуннар, подняв секиру к небу. – Я исполнил клятву! Я ее исполнил!
Раздался грохот, заставивший меня схватиться за меч. Оглядевшись, я увидел, что хирдманны достав мечи, бьют их рукоятями по щитам.
– Вапнатак, – пояснил мне Флоси. Я кивнул. Слова такого я не знал, но что происходит – понял.
Первой отбыла Элина, кивнувшая мне издалека и не предложившая прогуляться до замка клана. Видимо, рассудила, что мне надо сдать квест и не до того сейчас. А может, просто из вредности. Ну и шут с ней, но чтобы я еще когда со своим кланом какие-нибудь дела имел…
Отплыли и Хрольф с Фроки, пообещавшие мне пожизненную скидку, если мне чего надо будет.
Гуннар сидел, накинув плащ на плечи, и с удивлением смотрел на Ульфриду, агитировавшую его посетить чертог кенига.
– И потом, это ты ведь убил Торсфеля. Что эти меня спасли – ладно, за честь-то мою ты вступился. Папенька будет рад тебя принять. И вообще, это наш долг – вознаградить отважного героя!
Гуннар слушал Ульфриду, кивал, но мыслями явно был далеко. Наверное, где-то там, за облаками, рядом с женой и детьми.
– Ульфрида, нам пора, – решил я спасти славного ярла. – Кениг, папаша всенародный, тебя ждет, и так задержались.
– Точно-точно, – подтвердил Свен, довольно перебирая золото в кармане – за наводку ярлы отсыпали ему кое-что.
Ульфрида свела губы и зло на нас зыркнула, но спорить не стала.
Я протянул Гуннару руку:
– Прощай, ярл. Это был славный бой.
Гуннар встал и пожал мою конечность. После обнял меня и сказал:
– Увидимся еще.
Прощаясь с Гунтером, он сказал совершенно непонятную фразу:
– Думаю, что при случае нам надо сжать руки друг другу над полоской земли.
В чертоге ничего не изменилось, все те же северяне стояли на страже, в коридорах было все так же пустынно и тихо.
Когда мы шли к тронному залу, я услышал, как Гунтер спросил Флоси:
– Слушай, а что Гуннар имел в виду?
– Побратимство тебе предложил. У нас если побратимами становятся, так над полоской земли рядом с морем ладони надрезают и кровь смешивают. И делают такое, только когда человеку верят, как себе.
Гунтер больше ничего не спросил и о чем-то задумался.
У входа в тронный зал я остановил нашу компанию и попросил:
– Флоси, глянь-ка – Ингвар там?
Туалетный приоткрыл дверь, заглянул и ответил:
– Ага. Какие-то бумаги у кенига подписывает.
– Вот и славно, – порадовался я и достал рог Дикой охоты.
Глава 22,
в которой многое встает на свои места
Ульфрида подбоченилась и уточнила:
– Ну идем, что ли? И отец заждался, да и с Ингваром надо поговорить – пусть объяснит что к чему.
– Вот поэтому и погоди пару минут еще, – пояснил я ей. – Сюрприз ему устроим, чтобы надолго запомнил.
Посмотрев на остальных, я их предупредил:
– Вы не пугайтесь сейчас. И, Гунтер, лично тебе говорю – это не черное волшебство, все нормально, в рамках правил.
– Ты о чем, лэрд Хейген?
– Да увидишь сейчас.
Я поднес рог к губам и тихонько дунул в него, чтобы не переполошить местную охрану.
– Мне всех не надо, – сообщил я в пространство. – Мне только Скегги и лучника какого с мечником, и все. И без лошадей, тут места мало.
Неподалеку от нас, прямо из пола, вырос небольшой снежный вихрь, потом еще один, и еще. Они росли, росли и через полминуты приняли форму человеческих фигур. Снежинки опали, и перед нами оказались Скегги Скальд, молчаливая Гудрун с луком на плече и еще один из эйнхериев, именем Орм.
– Всем доброго дня, – дружелюбно сказал Скегги и помахал нам рукой. Остальные двое кивнули.
Мои спутники молчали. Гунтер явно прикидывал, точно ли это не темное чародейство, Ульфрида облизывала губы, глядя на Орма, Флоси просто хлопал глазами, Свен… Свену, как истинному морскому королю, было пофиг до всего, что не связано с деньгами.
– Привет, Скегги. – Я подошел к скальду. – Тут вроде солнца нет, думаю, что вы можете пробыть здесь больше десяти минут.
– Само собой. А это твои друзья?
