— Мы не знаем. Но нам он нужен.
— А вы нашли портфель Матса? — спросил Ларссон. — Коричневый кожаный портфель. Он всегда был при нем. По-моему, Матс и ноут в нем носил.
— Нет, не нашли.
— Вот это плохо. Если украдены и портфель, и ноутбук, то ценная информация могла попасть в чужие руки.
— Что вы имеете в виду?
— Вы же понимаете, что мы не хотим, чтобы информация о финансовом положении коммуны бесконтрольно распространялась в Интернете и так далее. Это, конечно, открытая информация. У нас нет секретов от общества. Но все равно мы хотели бы контролировать такие каналы.
— Понимаю.
Он не мог понять, куда подевался компьютер. Неужели Эрлинг прав и его действительно украли? Или Матс сам его спрятал вместе с портфелем где-то в квартире?
— В любом случае спасибо за помощь, — поблагодарил полицейский. — Мы с вами свяжемся. А если вдруг обнаружится ноут или портфель, вы мне позвоните, хорошо?
— Конечно, — заверил его Эрлинг, вставая, чтобы проводить Йосту в коридор. — Не могли бы вы тоже держать нас в курсе? Ужасно будет, если собственность коммуны окажется украденной. Особенно сейчас, когда мы реализуем наш самый крупный проект — «Бадис»… — Эрлинг замер. — Я кое-что вспомнил. Уходя с работы в пятницу, Матс упомянул, что его тревожат кое-какие моменты относительно «Бадиса». Он собирался обсудить их с Андерсом Беркелином, ответственным за финансы по этому проекту. Спросите его про ноутбук. Вряд ли он в курсе, конечно, но кто знает… Это очень важная информация для нас.
— Мы с ним поговорим. И позвоним, если компьютер найдется, — заверил его Йоста.
Выйдя из здания коммуны, он вздохнул. Все это сулит очень много работы. И неприятной работы. А сезон игры в гольф уже начался.
* * *
Офис «Фристада» располагался в неприметном офисном здании в Хисингене. Патрик не сразу нашел нужный подъезд.
— Они знают о нашем визите? — спросила Паула.
— Нет. Я решил прийти без предупреждения.
— Что тебе о них известно? — Она кивнула на табличку с названием организации на подъезде.
— Они помогают женщинам, ставшим жертвами насилия, предоставляют им убежище. Вот почему эта организация так называется.
[3]
Или помогают женщине и детям наладить отношения с мужем-агрессором. Аннике удалось узнать о них только это. Они стараются не привлекать к себе внимание.
— Понимаю.
Паула нажала на кнопку звонка.
— Но вряд ли они ведут здесь прием женщин. Хоть это место и сложно найти.
— Наверняка у них есть для этого другое помещение.
— «Фристад», — раздалось в скрипящем домофоне.
Паула вопросительно посмотрела на Патрика. Тот откашлялся и сказал:
— Меня зовут Патрик Хедстрём. Мы с коллегой работаем в полицейском участке в Тануме. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. — Патрик сделал паузу. — Это касается Матса Сверина.
На другом конце замолчали. Потом раздался сигнал, означающий, что дверь открыта. Офис располагался на втором этаже. Патрик с Паулой поднялись по лестнице к двери, которая была прочнее всех остальных в доме: стальная, с дорогим надежным замком. Они снова позвонили.
— Патрик Хедстрём.
Через пару секунд раздался щелчок замка.
— Простите. Мы вынуждены проявлять некоторую осторожность при приеме посетителей, — извинилась женщина, открывшая дверь. Одета она была в старые потертые джинсы и простую белую кофту. Женщина протянула гостям руку: — Лейла Сундгрен, исполнительный директор «Фристада».
— Патрик Хедстрём. А это моя коллега Паула Моралес.
— Пройдемте в мой кабинет. Вы по поводу Матте, да? — В ее голосе прозвучало волнение.
— Давайте сначала присядем, — предложил Патрик.
Кивнув, Лейла провела их в небольшую светлую комнату. Стены украшали детские рисунки. Рабочий стол у нее был чистым и аккуратным — полная противоположность столу Патрика. Полицейские присели.
— Сколько женщин в год обращается к вам? — спросила Паула.
— Около тридцати женщин живут у нас, но в помощи нуждается гораздо больше людей. Иногда мне кажется, что наша деятельность — это капля в море. Нам критически не хватает ресурсов.
— Финансовых? — с искренним интересом спросила Паула. Патрик откинулся на спинку стула, предоставив коллеге вести разговор.
— В том числе. Финансирование поступает к нам из двух источников — государственные дотации и частные пожертвования. Как вы понимаете, денег нам всегда не хватает.
— Сколько у вас сотрудников?
— Трое получают зарплату. И на нас работает много волонтеров. Зарплаты у нас очень скромные. Мы работаем не ради денег. Все наши сотрудники пошли на понижение зарплаты, поступив к нам на работу.
— Матс Сверин получал зарплату? — спросил Патрик.
— Да, он был в штате. Отвечал за финансы. За четыре года он проделал для нас поистине фантастическую работу. И при этом за зарплату, которая составляла, наверное, десятую часть его предыдущего оклада. Но Матс был из тех, кто работает не из-за денег. Он хотел помочь людям. Вот почему он согласился участвовать в моем эксперименте.
— Эксперименте? — поинтересовался Патрик.
Лейла заколебалась, не зная, какие слова подобрать.
— «Фристад» — уникальный проект, — продолжила она после паузы. — Обычно в подобных организациях работают только женщины. Это табу — иметь в штате мужчин. Но мы с самого начала стремились к равноправию. Когда Матте работал с нами, у нас было полное равноправие: по двое мужчин и женщин в штате. Именно к этому идеалу я и стремилась, создавая «Фристад», но это далось мне нелегко.
— В каком смысле? — поинтересовалась Паула. Она никогда раньше не задавалась вопросом, могут ли мужчины работать в организациях, помогающих женщинам — жертвам насилия со стороны мужчин.
— Это довольно чувствительный вопрос. У равноправия есть как сторонники, так и противники. Последние заявляют, что мужчины должны держаться подальше от женских приютов, что женщинам нужно место, свободное от мужчин, чтобы прийти в себя. Сторонники, к которым отношусь я, считают, что это мужчины обязательно должны работать в женских приютах. Невозможно создать мир без мужчин. Поэтому не стоит создавать в приютах искусственные условия. Важнее показать женщинам, что не все мужчины одинаковые, что существуют другие мужчины, не похожие на тех монстров, кто издевался над ними, что есть добрые и хорошие мужчины. Вот почему я решила пойти против течения. Я была первой, кто принял на работу мужчину в женский приют. — Лейла сделала паузу. — Но, разумеется, мы берем только надежных и проверенных мужчин, которым можно доверять.
