— Наверное, они в доме, — предположила Петра.
— Пойдем! — нетерпеливо позвал Патрик, но Конрад схватил его за плечо:
— Не будем спешить.
Он был, разумеется, прав, и Патрик замедлил шаг. С наигранным спокойствием он шел к дому, хотя ему хотелось бежать. Подойдя к двери, Хедстрём постучал, но никто не открыл. Петра постучала громче.
— Эй! — крикнула она.
Изнутри не доносилось ни звука. Патрик взялся за ручку двери и повернул. Он поднял было ногу, чтобы войти, но в этот момент в нос ему ударил запах, и он пошатнулся.
— Фу! — воскликнул Хедстрём, зажимая рукой рот и нос, и сглотнул подступившую к горлу тошноту.
— Фу! — вырвалось у Конрада, который тоже боролся с тошнотой. Только Петра сохраняла спокойствие. Патрик вопросительно взглянул на нее.
— Проблемы с обонянием, — объяснила она.
Хедстрём не стал расспрашивать. Он бросился в дом и тут же увидел фигуру на полу.
— Эрика?
Он упал на колени перед женой, с замиранием сердца коснулся ее. Та застонала. Патрик позвал ее по имени, и Эрика медленно повернула к мужу голову. Только тогда он заметил рану на виске. Эрика поднесла пальцы к ране, и при виде крови на них глаза ее расширились.
— Патрик… Энни… она… — всхлипнула Эрика.
Он погладил ее по щеке.
— Как она? — спросила Петра.
Патрик отмахнулся, и Петра с Конрадом пошли проверить второй этаж.
— Там никого нет, — сообщила Петра, когда они спустились. — Ты смотрел внутри? — Она кивнула в сторону двери, перед которой лежала Эрика.
Патрик покачал головой. Петра осторожно обошла их и открыла дверь.
— Господи! Идите сюда! — позвала она.
Хедстрём не тронулся с места. Так что пошел только Конрад.
— Что там? — спросил он, заглядывая в приоткрытую дверь.
— Что бы это ни было, запах идет оттуда, — сказал Конрад, по-прежнему зажимая нос и рот рукой.
— Труп?
На мгновение он решил, что это Энни, но тут же понял, что вряд ли.
— Ребенок? — прошептал он.
Петра вышла из комнаты.
— Не знаю. Сейчас в кровати никого нет. Но воняет там просто кошмарно. И все простыни в чем-то склизком.
Конрад кивнул.
— Скорее всего, это мальчик. Мы видели Энни неделю назад. Наверное, он уже тогда был мертв, — предположил Патрик.
Эрика попыталась подняться. Патрик обнял ее за плечи.
— Надо их найти. Что случилось? — спросил он у жены.
— Мы были на маяке. Я почувствовала запах от одежды Энни и решила пойти проверить. Наверное, она ударила меня по голове, — прошептала Эрика.
Патрик поднял глаза на коллег:
— Как я и говорил. Всегда окажется не в том месте не в то время. — В глазах у него застыла тревога.
— Вы видели ребенка? — спросила Петра.
Эрика покачала головой. Лицо ее исказилось от боли.
— Нет, я не успела открыть дверь. Вы должны их найти, — сказала она. — Со мной все нормально. Найдите Энни и Сэма.
— Отнесем ее в лодку.
Не слушая протесты Эрики, они подняли ее и отнесли в лодку Петера.
— С тобой точно все в порядке? — спросил Патрик, не желая оставлять жену одну. Эрика была вся бледная, на писке у нее была кровоточила ссадина. Но Эрика только отмахнулась.
— Иди! Со мной все в порядке, я же сказала.
Патрик против воли оставил ее.
— Куда они могли подеваться?
— Наверное, на другом конце острова, — предположила Петра.
— Лодка на месте, — заметил Конрад.
Они пошли по скалам. Остров казался совершенно безлюдным. Тишину нарушали только шум волн и крики чаек.
— Может, они на маяке? — запрокинул голову Патрик, разглядывая башню.
— Лучше мы сначала осмотрим остров, — велела Петра, но тоже повернулась к маяку. Прищурив глаза, она вглядывалась в окна, но никого не видела.
— Вы идете? — позвал Конрад.
До самой высокой точки острова оставалось несколько метров. Они шли, озираясь по сторонам. Оттуда им будет видно весь остров. Но и Энни их тоже будет прекрасно видно. А у нее есть пистолет. И неизвестно, что у нее на уме. Полицейские все еще ощущали тошнотворный трупный запах и думали об одном и том же, но никто не отваживался озвучить эту мысль вслух. Они поднялись наверх.
* * *
Они приехали на лодке, как она и боялась. Энни слышала голоса у мостков, голоса у дома. Бежать ей было некуда. Они с Сэмом оказались в ловушке. Когда предательница Эрика вторглась в ее дом, Энни пришлось защищать от нее Сэма. В тот момент, когда она впервые взяла сына на руки, она поклялась защищать его от любой опасности. Энни слишком долго была трусихой. Но с той ночи она обрела силу Теперь она может защитить Сэма.
Энни медленно заходила все глубже в воду. Мокрые джинсы затрудняли шаг, тянули ее вниз. Сэм же покорно лежал у нее в руках. Кто-то шел рядом с ней все дальше в воду. Энни повернула голову и увидела женщину в длинной юбке, шедшую рядом. Она не отрывала глаз от Энни. Губы ее шевелились, словно женщина что-то говорила, но Энни не хотела слушать. Так она не сможет защитить Сэма. Энни зажмурилась, чтобы прогнать видение, но, открыв глаза, не удержалась и снова посмотрела вбок. Теперь у женщины в руках был ребенок. Энни была уверена, что минуту назад его там не было. Теперь он тоже смотрел на нее. Огромными умоляющими глазами. Он говорил с Сэмом. Энни хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать их голосов. Но в руках у нее был Сэм, и это было невозможно.
Холодная вода теперь доставала ей до пояса. Рубашка промокла. Холод обжигал живот. Женщина была совсем рядом. Они говорили одновременно: женщина — с Энни, мальчик — с Сэмом. И, против воли, Энни начала вслушиваться в их слова. Голоса проникали внутрь нее так же, как вода проникала в одежду. Они в ловушке, она и Сэм. Их скоро найдут. Все будет кончено. Воспоминания о крови на стенах, крови на лице Фредрика вспыхнули со свежей силой. Энни потрясла головой, прогоняя их, как дурной сон. Было ли все это в реальности? Или только в кошмарном сне? Энни не знала. Помнила только ненависть и страх, охватившие ее. Все остальное словно плавало в тумане.
Теперь вода доставала ей до подмышек. Нести Сэма стало легче. Энни ясно различила слова. Она зажмурилась, понимая, что придется сдаться. Они правы. С осознанием этого тревога ушла. Все было слишком понятно и очевидно. Энни знала, что они желают ей добра. Она замерла, ощущая, как наступает покой. За спиной послышались другие голоса. Они звали ее по имени, хотели, чтобы она их выслушала. Энни не обратила на них внимания. Для нее сейчас были важнее голоса рядом.
