— Еще одно, — сказал он. — Я подумывал пригласить на вашу роль Мэтью Макконахи. Он очень хорош. Но кто, по-вашему, мог бы вас сыграть?
Потянувшись к дверной ручке, я улыбнулся:
— Вы видите этого человека перед собой, Клегг.
Я закрыл дверь и сквозь тонированное стекло с удовольствием понаблюдал, как недоумение разливается по его лицу.
Рохасу я велел ехать в Ван-Нуйс.
14
Рохас сообщил, что, пока я разговаривал с Макрейнолдсом, мой телефон беспрерывно звонил. Я проверил и не увидел никаких сообщений. Тогда я открыл журнал звонков: там значилось четыре вызова от абонента с неопределяющимся номером, сделанные в течение десяти минут, пока меня не было. Интервалы между ними были слишком неравномерными для автоматического повтора вызова. Кто-то дозванивался до меня, но, видимо, это было не настолько срочным, чтобы оставить сообщение.
Я позвонил Лорне, предупредил, что еду, ввел в курс дела относительно заключенной с Макрейнолдсом договоренности и велел ждать звонка из юридического отдела «Арчуэй» до конца дня. Вероятность того, что деньги начнут прибывать, вместо того чтобы только постоянно утекать, взволновала ее.
— Что нового? — спросил я.
— Андреа Фриман звонила дважды.
Я вспомнил о четырех непринятых вызовах на своем мобильном.
— Ты дала ей номер моего сотового?
— Да.
— Наверное, я не мог в тот момент разговаривать, но она не оставила сообщения. Должно быть, что-то происходит.
Лорна продиктовала мне номер, который назвала Андреа.
— Может, ты застанешь ее, если позвонишь прямо сейчас, поэтому я отключаюсь.
— Хорошо, только скажи, где сейчас кто?
— Дженнифер здесь, в офисе, а Циско только что звонил, сказал, что возвращается после какого-то дела.
— Какого дела?
— Он не сказал.
— Отлично, значит, по возвращении я всех застану в офисе.
Отсоединившись, я набрал номер Фриман. От нее ничего не было слышно с тех самых пор, как на меня напали мальчики в черных перчатках. Даже Керлен навестил меня и потом справлялся о моем здоровье. Однако от моего уважаемого оппонента не пришло даже открытки с пожеланием скорейшего выздоровления. И вот шесть звонков за одно утро — но никаких сообщений. Я, признаться, был заинтригован.
Она ответила уже после первого гудка и сразу перешла к делу.
— Когда вы могли бы заехать? — спросила она. — Я бы хотела кое-что обсудить, прежде чем мы нажмем на газ и тронемся.
Таким способом она хотела сказать, что открыта для обсуждения возможности досудебной сделки, прежде чем машина правосудия, заскрипев шарнирами, придет в движение.
— Кажется, вы утверждали, что никаких предложений с вашей стороны ждать не следует.
— Ну, давайте скажем, что холодный рассудок взял верх. Я не отказываюсь от того, что думаю по поводу ваших действий, но не вижу причины, почему ваша клиентка должна за них расплачиваться.
Что-то происходило. Я это чуял. У нее возникла какая-то проблема. То ли утеряно вещественное доказательство, то ли кто-то из свидетелей изменил показания. На память пришла Марго Скейфер. Может, проблема с ней? В конце концов, на предварительных слушаниях Фриман ее почему-то не выставила.
— Я не хочу ехать в прокуратуру. Можете сами приехать в мой офис, или давайте встретимся на нейтральной территории.
— Я не боюсь войти во вражеский лагерь. Где находится ваш офис?
Я дал ей адрес, и мы договорились встретиться через час. Захлопнув крышку телефона, я постарался сосредоточиться на том, что у обвинения пошло не так на данной стадии игры. И мысли мои снова вернулись к Скейфер. Наверняка дело в ней.
Телефон завибрировал у меня в руке. Я посмотрел на дисплей: «Номер не определяется».
Фриман звонила снова, вероятно, чтобы отменить встречу, тогда все это некая шарада, очередной маневр из прокурорского учебника психиатрии. Я нажал кнопку связи.
— Да?
Тишина.
— Алло.
— Это Майкл Холлер?
Голос мужской, мне неизвестный.
— Да, кто это?
— Джефф Треммел.
Почему-то я не сразу понял, кто такой Джефф Треммел, и лишь спустя несколько секунд до меня дошло: блудный муж.
— Джефф Треммел? Как поживаете?
— Можно сказать, хорошо.
— Откуда у вас этот номер?
— Я сегодня утром разговаривал с Лайзой. Звонил ей. Она сказала, что я могу с вами связаться.
— Что ж, рад, что вы так и сделали. Джефф, вы знаете, в каком положении оказалась ваша жена?
— Да, она мне рассказала.
— А в новостях вы этого не слышали?
— Здесь нет ни телевизора, ни чего другого. А по-испански я не читаю.
— Где конкретно вы находитесь, Джефф?
— Я бы предпочел этого не говорить. А то вы скажете Лайзе, а я не хотел бы, чтобы она сейчас это знала.
— Вы приедете на суд?
— Не знаю. У меня денег нет.
— Мы могли бы достать вам денег на билет, чтобы вы приехали и были рядом с женой и сыном в это трудное время. Вы могли бы выступить и в качестве свидетеля, Джефф. Рассказать о доме, о банке и обо всех ваших трудностях.
— Э-э-э… нет, я не смогу. Я не хочу выставлять себя на всеобщее обозрение, мистер Холлер. Со всеми своими неудачами… Мне это будет тяжело.
— Даже ради жены?
— Она мне скорее бывшая жена. Просто мы не развелись официально.
— Джефф, чего вы хотите? Денег?
Наступила долгая пауза. Значит, я угадал. Но он меня удивил.
— Я ничего не хочу, мистер Холлер.
— Вы уверены?
— Единственное, чего я хочу, — это чтобы меня во все это не впутывали. Это больше не моя жизнь.
— Где вы, Джефф? Какая жизнь теперь — ваша?
— Этого я вам не скажу.
Я раздраженно тряхнул головой: словно коп, я пытался удержать его на линии, чтобы выследить, но никакого следа не обнаруживалось.
— Послушайте, Джефф, мне неприятно говорить об этом, но моя профессия состоит в том, чтобы держать под контролем все базы, вы понимаете, что я имею в виду? Если мы проиграем дело, Лайзу осудят. Еще есть время, чтобы ее близкие и друзья могли обратиться к суду и замолвить за нее слово. Мы будем иметь возможность предъявить то, что считаем оправдательными факторами. Например, ее борьбу за сохранение дома. Мне бы хотелось рассчитывать, что вы придете и выступите в суде.
— Значит, вы думаете, что проиграете?
