Гейнс: Нет, просто дождитесь полиции. Мисс Санчес, вам ничто не угрожает?
(пауза)
Санчес: Ну… не думаю. Я тут никого не вижу.
Гейнс: Хорошо, ждите полицию и не занимайте линию.
Я не стал утруждать себя перекрестным допросом этой свидетельницы. Здесь защите нечем было поживиться.
После того как Гейнс отпустили, Фриман послала первую крученую подачу. Я ожидал, что следующим выступит явившийся по вызову полицейский, которого она будет расспрашивать, как он приехал и установил ограждение, параллельно демонстрируя присяжным фотографии с места преступления. Но вместо этого она вызвала Марго Скейфер, очевидицу, чьи показания близко привязывали Треммел к месту преступления. Я тут же просек стратегию Фриман. Вместо того чтобы отправлять присяжных на обед со стоящими у них перед глазами картинами места преступления, она огорошивала их напоследок первым «ага!» в процессе — первым свидетельством, подразумевающим причастность Лайзы к этому преступлению.
План был хорош, однако Фриман не знала того, что знал я о ее свидетельнице. Оставалось лишь надеяться, что мне удастся допросить ее до обеда.
Скейфер была маленькой бледной женщиной, которая явно нервничала, оказавшись на свидетельском месте. Ей пришлось пониже опустить микрофон по сравнению с положением, в котором его оставила Гейнс.
Из ответов на вопросы выставившей ее стороны не без труда выяснилось, что она работала в банке кассиршей и вернулась на работу четыре года назад, после того как долгое время сидела дома с детьми. Корпоративной преданностью не отличалась. Ей просто нравились ее служебные обязанности, нравилось общаться с публикой.
После еще нескольких личных вопросов, призванных установить контакт между Скейфер и присяжными, Фриман перешла к существу и стала расспрашивать свидетельницу об утре убийства.
— Я опаздывала, — начала Скейфер. — Мне положено быть на месте, у своего окошка, в девять. А до этого я должна пойти в хранилище и отметиться. Поэтому обычно я приезжаю без четверти девять. Но в тот день я попала в пробку на бульваре Вентура, которая образовалась из-за аварии, и сильно опаздывала.
— Вы помните, на сколько именно вы опаздывали, миссис Скейфер? — уточнила Фриман.
— Да, ровно на десять минут. Я все время смотрела на часы на приборной доске и видела, что отстаю от расписания на десять минут.
— Хорошо. А когда вы подъезжали к банку, вы заметили что-нибудь необычное или что-нибудь, что вас встревожило?
— Да.
— И что это было?
— Я увидела Лайзу Треммел, идущую по тротуару из банка.
Я встал и заявил протест: свидетельница не могла знать, откуда именно шла женщина, которую она приняла за Треммел. Судья принял мой протест.
— В каком направлении шла миссис Треммел? — спросила Фриман.
— На восток.
— А в каком положении относительно банка она находилась?
— Она была в полуквартале к востоку от него и двигалась дальше на восток.
— Значит, она шла в направлении от банка, правильно?
— Правильно.
— А как близко от нее находились вы, когда увидели ее?
— Я ехала в западном направлении по Вентуре и стояла в тот момент в левом ряду, поскольку мне нужно было съехать на подъездную полосу, чтобы завернуть в банковский гараж. Так что она была от меня на расстоянии трех рядов.
— Наверное, вы следили за дорогой и смотрели прямо, не так ли?
— Нет, я стояла перед светофором, когда увидела ее.
— Значит, она находилась под прямым углом к вам, когда вы ее заметили?
— Да, прямо напротив моей машины, на тротуаре.
— А как вы узнали, что эта женщина — обвиняемая, Лайза Треммел?
— Ее фотография висит в служебном вестибюле и в хранилище. Кроме того, три месяца назад ее фотографию показывали всем служащим банка.
— Почему это было сделано?
— Потому что ей был выдан судебный приказ, запрещающий приближаться к банку более чем на сто футов. Нам показали ее фотографию и велели докладывать начальству немедленно, если заметим ее на территории, прилегающей к банку.
— Вы можете назвать присяжным время, когда вы увидели Лайзу Треммел идущей по тротуару в восточном направлении?
— Да, я точно знаю, когда это было, потому что, как я уже говорила, я опаздывала и постоянно смотрела на часы. Было восемь пятьдесят пять.
— Итак, в восемь часов пятьдесят пять минут утра Лайза Треммел двигалась на восток в направлении от банка, правильно?
— Правильно.
Фриман задала еще несколько вопросов, добиваясь, чтобы свидетельница еще раз подтвердила, что Лайза Треммел находилась всего в полуквартале от банка через несколько минут после того, как на номер 911 поступило сообщение об убийстве. Она закончила прямой допрос Скейфер в 11.30, и судья спросил, не возражаю ли я против того, чтобы пораньше объявить перерыв на ленч и начать перекрестный допрос после него.
— Ваша честь, я думаю, мне понадобится всего полчаса, поэтому я предпочел бы допросить свидетельницу до перерыва. Я готов.
— Очень хорошо, мистер Холлер. Тогда прошу вас.
Я встал и подошел к свидетельскому боксу, расположенному между прокурорским столом и ложей жюри, с блокнотом и двумя дощечками. Я держал их лицом друг к другу, чтобы не было видно, что на них изображено. Прислонив их к барьеру свидетельского бокса, я сказал:
— Доброе утро, миссис Скейфер.
— Доброе утро.
— В своих показаниях вы упомянули, что опаздывали на работу из-за пробки, возникшей в результате аварии, так?
— Да.
— Вы проезжали мимо места аварии?
— Да, она случилась к западу от бульвара Ван-Нуйс. Миновав это место, я поехала без задержек.
— По какую сторону Вентуры случилась авария?
— В том-то и дело. Она случилась на той стороне, которая едет на восток, но и по моей стороне движение замедлилось, потому что все глазели.
Я сделал пометку в блокноте и сменил тему:
— Миссис Скейфер, я заметил, что прокурор забыла спросить вас, был ли у миссис Треммел в руке молоток, когда вы ее увидели. Не заметили ли вы чего-нибудь подобного?
— Нет. Но у нее в руке была большая хозяйственная сумка, в которую вполне мог уместиться молоток.
О хозяйственной сумке я слышал впервые. В материалах следствия она не упоминалась. Скейфер, и так бывшая для меня полезным свидетелем, теперь давала новый материал. Во всяком случае, я так считал.
— Хозяйственная сумка? Вы когда-нибудь в беседах с полицией или прокурором упоминали об этой сумке?
Скейфер задумалась.
