— Не уверена. Может, и нет.
— Значит, насколько вы помните, в полиции вас не спрашивали, было ли что-нибудь в руках у подсудимой?
— Кажется, нет, не спрашивали.
Я пока не знал, что из этого можно извлечь и можно ли извлечь хоть что-нибудь, но решил до поры оставить сумку в покое и еще раз сменить направление допроса. Свидетеля следует держать в неведении относительно того, куда вы повернете в следующий момент.
— А теперь скажите, миссис Скейфер, когда вы утверждали несколько минут назад, что находились в трех рядах движения от тротуара, на котором якобы увидели обвиняемую, вы ведь обсчитались, не так ли?
Вторая резкая смена темы и сам вопрос смутили ее.
— Почему?.. Нет, не обсчиталась.
— На каком перекрестке вы стояли, когда увидели ее?
— На пересечении с Сердос-авеню.
— В этом месте бульвара Вентура в восточном направлении идут две полосы движения, так?
— Да.
— А вы в этом месте должны были повернуть на Сердос и, следовательно, стояли в крайнем ряду со своей стороны, правильно?
— Да, правильно. Получается три.
— А как же еще одна полоса — для парковки вдоль тротуара?
У нее на лице появилось выражение, словно бы говорившее: «Ой, да бросьте вы».
— Это же не полноценная полоса.
— Но это пространство, располагавшееся между вами и женщиной, которая, по вашим словам, является Лайзой Треммел, не так ли?
— Ну, если вы так хотите… Я думаю, это называется придираться.
— Вот как? А я думаю, это называется быть точным, разве нет?
— Наверняка большинство людей сказали бы, что между мной и ней было три полосы.
— Видите ли, парковочная зона, назовем ее так, имеет ширину, равную по меньшей мере длине автомобиля, а на самом деле она шире, правильно?
— Ну ладно, если вам хочется цепляться за мелочи, можете назвать это четвертой полосой. Я ошиблась.
Она явно была недовольна тем, что приходилось нехотя сдаваться, и я надеялся, что присяжным ясно, кто на самом деле здесь цеплялся за мелочи.
— Значит, теперь вы утверждаете, что, когда вы увидели предполагаемую миссис Треммел, вы находились от нее на расстоянии четырех полос движения, а не трех, как утверждали прежде, правильно?
— Ну, правильно. Говорю же: ошиблась.
Я снова сделал пометку в блокноте, которая на самом деле ничего не значила, но, по моей задумке, должна была навести присяжных на мысль, что я веду какой-то счет. После этого я наклонился, взял свои дощечки, разъединил их и выбрал одну.
— Ваша честь, я бы хотел продемонстрировать свидетельнице фотографию места, о котором мы сейчас говорим.
— Обвинение ознакомлено с ней?
— Судья, на этой фотографии запечатлен вид, который имеется на CD-дисках, включенных в материалы следствия. Специально я ее мисс Фриман не предъявлял, но она и не требовала.
Фриман не возражала, и судья велел мне продолжать, обозначив первую фотографию как «экспонат 1-А». Я установил раскладной пюпитр между ложей присяжных и свидетельским боксом. Обвинение предполагало пользоваться для демонстраций подобного рода подвесными экранами, и я тоже намеревался их впоследствии использовать, но для этой конкретной демонстрации предпочел старомодный способ. Я поставил дощечку на пюпитр и повернулся к свидетельнице.
— Миссис Скейфер, вы узнаете место, запечатленное на фотографии, которая стоит на пюпитре?
Это был сделанный с воздуха снимок 30 на 50 дюймов, охватывавший отрезок в два квартала бульвара Вентура, о котором шла речь. Баллокс взяла его с сайта Google Earth, нам он обошелся лишь в стоимость увеличения и наклеивания на дощечку.
— Да. Похоже, это снятый сверху бульвар Вентура, тут виден банк и в квартале от него пересечение с Сердос-авеню.
— Верно, это снимок с воздуха. Пожалуйста, подойдите и с помощью маркера, который лежит на подставке пюпитра, очертите кружком место, где вы, по вашим словам, увидели Лайзу Треммел.
Скейфер взглянула на судью, как бы испрашивая разрешения. Он кивнул, и она подошла к пюпитру. Взяв черный маркер с подставки, она обвела им пространство на тротуаре в полуквартале от входа в банк.
— Благодарю вас, миссис Скейфер. А теперь не могли бы вы указать присяжным место, где стояла ваша машина, когда вы, выглянув в окно, предположительно увидели Лайзу Треммел?
Она отметила на полосе движения точку, которая находилась как минимум на расстоянии трех машин от перехода на перекрестке.
— Спасибо, миссис Скейфер, вы можете вернуться.
Скейфер положила маркер на подставку и снова села на свидетельское место.
— Итак, можете ли вы сказать, сколько машин стояло перед вами на светофоре?
— Минимум две. Может, три.
— А как насчет полосы непосредственно слева от вас? Были ли там машины, ждавшие переключения светофора?
К этому вопросу она была готова и не собиралась позволять мне себя перехитрить.
— Нет, ничто не загораживало мне вид на тротуар.
— Значит, вы утверждаете, что в этот час пик, когда все съезжаются на работу, полоса была свободна?
— Рядом со мной никого не было, но я ведь стояла на расстоянии двух или трех машин от перекрестка, возможно, впереди кто-то и был, но рядом со мной — нет.
Я спросил у судьи, можно ли мне продемонстрировать второй снимок, «экспонат 1-B», он разрешил. Это был еще один увеличенный кадр, но снятый уже с земли. Его сделал Циско из окна автомобиля, стоя перед светофором на средней полосе идущего в западном направлении потока машин на пересечении бульвара Вентура и Сердос-авеню в 8.55, в понедельник, спустя месяц после убийства. Время и дата съемки значились в правом нижнем углу.
Вернувшись к пюпитру, я попросил Скейфер описать то, что она видит.
— Это фотография того же участка, только с земли. Вон «Денниз-Дели». Мы иногда ходим туда на ленч.
— Верно, а знаете ли вы, открыта ли закусочная «Денниз-Дели» во время завтрака?
— Да, открыта.
— Вы когда-нибудь завтракали там?
Фриман встала и заявила протест:
— Судья, я не понимаю, какое отношение это имеет к показаниям свидетельницы или к событиям этого дела.
Перри вопросительно взглянул на меня.
— Если ваша честь даст мне минуту, это отношение станет очевидным.
— Продолжайте, но поторопитесь.
Я снова сосредоточился на Скейфер.
— Так вы когда-нибудь завтракали в «Денниз-Дели», миссис Скейфер?
— Нет, во время завтрака я там никогда не бывала.
