— У меня нет к вам претензий. Я веду уголовное расследование. И у меня немало трупов на руках, мсье Лезаж.
— Я вообще не должен был вам помогать, даже в тот первый раз.
— Желание перевесило.
— Это верно.
Казалось, Лезаж сам удивляется своему ответу.
— Я был горд тем, что распознал книгу Эллиса, когда прочел отчеты о преступлении, — продолжает он задумчиво. — Но это не делает из меня убийцу.
— Она его прикрывает. Он ее защищает. Или наоборот.
— Что у нас есть, Камиль? Нет, правда, что у нас есть?
— Прорехи в его расписании, во-первых.
— Прежде всего мне бы хотелось, чтобы вы объяснили ваше пребывание в Шотландии.
— Что вы хотите знать?
— Ну, что вы делали между девятым и двенадцатым июля две тысячи первого года. Вы приехали в Эдинбург девятого. Уехали оттуда тем же вечером и снова объявились только двенадцатого. Получается дыра почти в четыре дня. Чем вы занимались в эти дни?
— Туризмом.
— Он дает объяснения?
— Нет. Тянет время. Ждет, пока у нас будут доказательства. Он прекрасно понял, что мы ничего против него выдвинуть не можем. Они оба поняли.
— Туризмом… Где именно?
— То здесь, то там. Я прогуливался. Как все. Когда люди на отдыхе…
— Люди на отдыхе не отправляются убивать молоденьких девушек в первой подвернувшейся им столице, мсье Лезаж.
— Я никого не убивал!..
Впервые с начала допроса книготорговец позволяет себе взорваться. Выказывать свое презрение к Верховену — одно дело, а рисковать тем, что тебя примут за убийцу, — совсем другое.
— Я этого и не говорил…
— Да, вы этого не говорили… Но я сам вижу, как вы стараетесь сделать из меня убийцу.
— Вы писали книги, мсье Лезаж? Романы?
— Нет. Никогда. Я — читатель.
— Настоящий читатель!
— Это мое ремесло. Разве я укоряю вас тем, что вы общаетесь с убийцами?
— Жаль, что вы не пишете романов, мсье Лезаж, ведь у вас такое богатое воображение. Зачем вы придумываете воображаемые встречи — встречи с никем? И куда вы деваете все это время? Для чего вам нужно столько времени, мсье Лезаж?
— Мне нужно гулять на свежем воздухе.
— Что ж вы никак не надышитесь! Бываете у проституток?
— Иногда. Как и вы, думаю…
— И дыры в его бюджете.
— Большие дыры?
— Коб сейчас проверяет. Порядка многих тысяч евро. И почти все траты наличными. Пятьсот здесь, две тысячи там… Ну и набегает.
— Как давно?
— Минимум лет пять. У нас нет разрешения заглядывать дальше.
— А сестрица ни о чем не догадывалась?
— Вроде нет.
— Мы сейчас проверяем ваши счета. Сестра будет удивлена…
— Не впутывайте во все это мою сестру!
Лезаж бросает взгляд на Камиля, словно впервые удостаивает его информацией, содержащей нечто личное:
— Она очень уязвимая женщина.
— Мне она показалась крепкой.
— После смерти мужа она очень депрессивна. Именно поэтому я забрал ее к себе. И это тяжелая ноша, уверяю вас.
— Вы щедро себя вознаграждаете, на мой взгляд.
— Это дело мое и ее, а вас совершенно не касается.
— Вы знаете хоть что-то, не касающееся полиции, мсье Лезаж?
— Ну, ты на каком этапе?
— Что сказать, в этом-то и проблема, Жан…
— Мы еще вернемся ко всему этому, мсье Лезаж. Спешить нам некуда.
— Я не могу оставаться здесь.
— Не в вашей власти это решать.
— Я хочу видеть адвоката.
— Конечно, мсье Лезаж. Полагаете, он вам понадобится?
— С такими людьми, как вы, адвокат нужен всем.
— Только один вопрос. Мы послали вам список нераскрытых дел. Я был удивлен вашей реакцией.
— Какой реакцией?
— Вот именно. Ее отсутствием.
— Я предупредил, что больше не буду вам помогать. А что я должен был, по-вашему, сделать?
— Не знаю… Заметить сходство между одним из наших дел и «Концом тьмы» Джона Д. Макдональда, например. Но возможно, вам незнакома эта книга…
— Я прекрасно ее знаю, мсье Верховен! — внезапно выходит из себя книготорговец. — И могу вам сказать, что эта история совершенно не соответствует книге Макдональда. Слишком много расхождений в деталях. Я проверил по тексту.
— И все же проверили! Надо же! Но не сочли нужным мне сообщить. Жаль.
— Я вам уже сообщал. Дважды. Это привело меня сюда. Так что теперь…
— Вы заодно сообщили прессе. Для полноты картины, без сомнения.
— Я с вами уже объяснился на эту тему. Мое заявление тому журналисту не подпадает под действие закона. Я требую, чтобы меня немедленно отсюда выпустили.
— Еще более удивительно, — продолжает Камиль, как будто ничего не услышал, — для человека вашей образованности не узнать среди восьми «историй» такую классику, как «Преступление в Орсивале» Габорио!
— Вы меня действительно за недоумка держите, майор!
— Безусловно, нет, мсье Лезаж.
— Кто вам сказал, что я не узнал?
— Вы сами. Раз вы нам об этом не сказали.
— Я узнал с первого взгляда. Кто угодно узнал бы. Кроме вас, естественно. Я мог бы вам и не то порассказать…
— Проблема… Нам что, без того проблем не хватает?
— Вот и я об этом сразу подумал. Но чего ты хочешь, Жан, им конца-краю не видно.
— И что на этот раз?
— Что именно вы могли бы нам порассказать, мсье Лезаж?
— Предпочитаю промолчать.
— Вы только усилите наши подозрения. Ваше положение и так не самое приятное…
— Наш список нераскрытых дел. Я с ним об этом еще раз говорил. Он не пожелал ничего рассказать. Ну, сам знаешь, у каждого свои амбиции…
— Так что вы не хотели нам говорить?
— …
— Ну, вам же до смерти хочется рассказать, — подбадривает его Камиль.
Лезаж холодно его разглядывает. Почти неприкрытое презрение.
— То ваше дело… Девушка в землечерпалке.
— Да?
— До того как ее убили, она была в пляжной одежде?
