Клинок в руках казался неподъёмным, каким-то тёплым и почти живым.
Затем вдруг (словно что-то лопнуло внутри) она услышала пускай не фразы, но обрывки фраз — простые, доступные их маленьким умишкам мысли.
"Я молодой!» — как будто говорил своим товарищам тот крыс, который зарился на всю ковригу (а это был именно крыс, а не крыса, как и два других; Ялка почему-то была в этом уверена). — «Я молодой, я сильный, сильный! Унесу еду и съем!»
«Не унесёшь!» — как будто отвечал ему другой — седой и толстый крыс, подёргивая тонкими волосьями усов. — «Не унесёшь, не унесёшь!»
«Унесу, унесу!» — упрямился первый и вертел хвостом. Его близорукие чёрные глазки-бусинки азартно поблёскивали. — «Съем, съем!»
«Еды много-много! Ты не унесёшь, ты не сильный!»
«Я сильный, сильный-сильный! Только лёгкий! Я унесу и съем, я молодой!»
«Ты молодой, ты глупый», — старый крыс даже оставил свою корку и встал на задние лапки. Ялка не удивилась бы, если бы сейчас он упёр лапки в боки и на самом деле заговорил. — «Хозяин станет сердитый-сердитый, злой-презлой! Еды больше не оставит!»
«Я не боюсь, не боюсь! Пусть знает, знает: я крыса, я крыса, я крыса, и я здесь был!»
Третий — самый толстый и лоснящийся, молча вгрызался в свою долю и мало обращал внимания на своих приятелей. Ялке вдруг стало смешно, она не выдержала и прыснула. Крысы вмиг побросали свою добычу, спрыгнули на пол и в считанные мгновения скрылись в тёмной половине дома.
Сколько времени она ещё вот так стояла и хихикала над крысами, Ялка не смогла бы сказать. Прийти в себя её заставил звук шагов, донёсшийся снаружи. Им вторил лёгкий перестук копыт идущей шагом лошади. В первое мгновение Ялка перепугалась, еле попала клинком в ножны, потом самими ножнами — на крюк, чуть не свалила с полки груду хлама, после чего вприпрыжку понеслась к кровати, обронила одеяло по пути, заметалась, подобрала, и в итоге едва успела притвориться спящей, прежде чем открылась дверь.
— Заходи, — сказал кому-то травник. Потоптался на пороге и прошёл к столу. Плащ с шорохом упал на лавку. Ялка зажмурилась крепче и постаралась дышать ровнее.
— Вот, значит, где ты живёшь, — проговорил негромко чей-то новый голос.
— А будто ты не знал, — с усмешкой отпарировал тот.
— Знал. Но никогда здесь не был.
— Интересно, как ты меня, вообще, отыскал.
— У меня свои методы.
Двое прошлись по комнате. Звякнуло железо. Кто-то передвинул кружку, хмыкнул. Два раза плеснуло вино.
— Твоё здоровье.
— Хох.
Несколько мгновений оба гулко пили, затем расположились у камина, — Ялка услыхала, как знакомо заскрипела лавка.
— Надо бы лошадь расседлать, — немного сонным голосом сказал пришелец.
— Сиди уж. О ней позаботятся.
— Да? Интересно, кто?
— Не важно, кто, — тут травник опять усмехнулся.
— И за арбалетину свою, кстати говоря, тоже не беспокойся — завтра сами принесут.
Повисла пауза. Кто-то пнул дрова в камине сапогом. Пламя вспыхнуло, протяжно гукнул дымоход.
— Здоровая домина.
— Ну, так. Здесь же рудокопы раньше жили, те, которые издалека, которые на постоянку здесь селиться не хотели. Посёлка нет уже давно, окрестные дома на камень разобрали.
— А этот что ж?
— Плитняк, — презрительно сказал на это травник. — Кому он нужен?
— Да уж, точно, никому. А тепло у тебя.
— Девчонка болеет, вот и топлю. Камин, чтоб его; приходится всё время жечь. Всё никак не соберусь печь вместо него сложить.
— А ты умеешь?
— Нет.
Что-то острое стукнуло по доскам стола — быстро, с протягом и несколько раз.
Хлеб режут, догадалась Ялка. Или колбасу.
— Я заночую у тебя?
— Что за вопрос! Места сколько хочешь, выбирай лежанку поцелее и ложись... Эй, осторожнее!
— Ах, зараза... — вдруг выругался пришелец. — Ну и ножик у тебя.
— Девчонка принесла. Поаккуратней с ним.
Ялка почти почувствовала, как взгляды обоих защекотали ей затылок. По спине побежали мурашки.
— Это она? — спросил негромко незнакомец.
— Ещё кого-то видишь, что ли?
— Нет, но...
— Она, она, — с каким-то непонятным выражением в голосе сказал Лис. Помолчал и вдруг добавил: — Ну, хорош притворяться, слышишь? Открывай глаза.
Девушка не сразу поняла, что последние слова предназначались ей, а когда поняла, невольно напряглась. От взгляда травника это не укрылось, он рассмеялся весело, легко, беззлобно, встал и подошёл к ней. Тронул за плечо.
— Вставай, Кукушка, — мягко сказал он. — Просыпайся. Неужели ж ты думаешь, что я не сумею понять, когда ты спишь, а когда просто лежишь и подслушиваешь?
Дальше притворяться было бесполезно. А впрочем, чего она ожидала? Пила вино (в кружке, наверное, ещё оставалось на донышке), безрукавку без спросу напялила, да и меч висит, наверно, косо... Она вздохнула, перевернулась на спину и посмотрела снизу вверх на травника. Перевела взгляд на его ночного гостя — тот сидел у камина и пристально рассматривал её. Это был рослый мужчина лет сорока, с длинными тёмными волосами, в которых поблёскивали нити седины, и глазами, как два бурава. Он был со шрамом на губе, без двух зубов, заметно щурил левый глаз; на левой же руке его отсутствовал мизинец. Должно быть, за свою жизнь этот человек успел побывать не в одной серьёзной переделке. Во всяком случае меч свой он предпочитал держать под рукой. Под его взглядом Ялке стало неуютно, она вжалась затылком в подушку и натянула одеяло до подбородка.
— Не бойся, — уловив её смятение, поспешил сказать травник. — Это Золтан, он друг. Он тебя не обидит.
— Почему — Кукушка? — тихо спросила она.
— Ну, надо же мне тебя как-то называть, раз ты мне не представилась.
— Я Ялка.
Тот кивнул без тени малейшей усмешки, как кивают взрослые ребёнку, который он говорит им: «Я — лошадка!», или «Я — кораблик!» Девушке почему-то вдруг стало неловко, словно она назвалась чужим именем.
— Зови меня Лис, — представился тот
— Ты сжёг мою одежду?
— Нет, только башмаки, остальное я выстирал. Рубашку потом постираешь сама. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо... Есть хочу. Травник улыбнулся.
— Ну, это не смертельно. Вылезай из кровати. Сейчас мы с Золтаном чего-нибудь сготовим.
Ялка встала, повторив свой фокус с одеялом. Травник цокнул, как белка, и одобрительно кивнул. Ничего не сказал. Она подошла к столу, немного стыдясь своего неряшливого вида и всклокоченных волос, однако брошенный украдкой в их сторону взгляд дал ей понять, что ни травника, ни его странного приятеля это нисколько не волновало, и она успокоилась.
