Пытливый взгляд священника, казалось, видел Томаса насквозь. Внимательный такой взгляд, поощряющий, всё понимающий.
Всё понимающий.
Всё-всё.
— Так значит, он здесь был.
Запахло жареным. Теперь отпираться было бы уже опасно.
— Я не могу ручаться за всяких мальчиков, святой отец, — развёл руками Томас. — Вы же меня понимаете? Да, был похожий парень. Хлеба попросил. Я дал. Денег у него не было.
— Давно?
— Давно.
— Прекрасно, — вновь сказал монах и неожиданно сменил тему, словно вопрос отныне был уже закрыт: — Так какую гостиницу вы, говорите, нам порекомендуете?
— Получше или подешевле? — машинально спросил Томас и тут же вздрогнул. — Ох, простите, святой отец. Гостиницу? Конечно, конечно. Думаю, вам подойдёт «У Синей Сойки». Да, «У Синей Сойки». Там хороший стол, большие комнаты и чистые кровати.
— А девки там есть? — спросил один из солдат, похожий на большую обезьяну (Томасу доводилось видывать таких в зверинце). Остальные парни одобрительно заухмылялись.
— Что? Девки? Э-ээ... нет. Да, нет. Если господ солдат интересует подобный э-ээ... вопрос, то лучше будет «Красный Дракон», «У Камня» или «Под Луной».
Они переглянулись и кивнули, затем доели и допили, расплатились и удалились.
Только тогда Томас смог вздохнуть с облегчением. И только где-то полчаса спустя с запоздалым ужасом вдруг осознал, что сам порекомендовал им постоялый двор, который находился.почти возле дома, принадлежавшего травнику.
У башни Синей Сойки.
Время шло, и посетители тихонько расходились по домам. Наконец не осталось никого.
На улице стемнело, зажигали фонари. Кабатчик с облегчением протёр в несчётный за сегодня раз пивную стойку, составил на полки кружки и запер дверь на засов.
Прошло, наверное, полчаса. Огонь в камине угасал, свеча в розетке тоже догорела. Томас подсчитывал выручку, как вдруг в дверь постучали.
— Закрыто! — машинально крикнул он. — Завтра приходите.
— Это я, — послышалось снаружи. — Открывай.
— Кто «я»? — с подозрением спросил кабатчик. — Вот не открою. «Я» бывают разные!
— Эх, Томас, Томас, ты всё такой же... — добродушно, но как-то очень устало сказали за дверью. — Как твоё горло? Опять, наверно, жрёшь чеснок? Даже через дверь шибает... А я ведь, между прочим, говорил тебе, чтоб ты им больше так не увлекался. Ну, чего молчишь?
И тут Томас вспомнил, где он слышал этот голос.
— Господи! — выдохнул он и лихорадочно задёргал засов.
У двери, привалившись к столбику крыльца, стоял Жуга — травник по кличке Лис, когда-то спасший ему жизнь. Человек, которого сегодня спрашивали трое — мальчик-бродяга, городской головорез и отец-инквизитор. Подобных совпадений в жизни не бывает. Нехорошая примета. На этот случай даже поговорка есть такая: беда не приходит одна.
Нет, не так: случится раз, случится и два.
Нет, опять не то...
Кружились, падая, снежинки, а Томас всё стоял, проигрывая в мыслях заново события сегодняшнего дня и не зная, что сказать.
— Привет, Томас, — усталым голосом сказал травник. Провёл ладонью по лицу. — Извини, что я так поздно. Нальёшь мне кружечку?
— Ох, Господи, — кабатчик отшагнул назад. — Ну, конечно, заходи. Конечно, налью.
— Не зажигай свет, — Жуга переступил через порог и плотно затворил за собою дверь. Стряхнул мокрый снег с волос и с плеч, расправил складки у плаща и опустился у погасшего камина. Томас торопливо сдёрнул с полки кружку и наполнил её из бочонка. Поставил перед травником. Тот кивнул благодарно, отпил примерно половину и вытер губы рукавом.
— Сто лет тебя не видел.
— Да уж, давненько ты не заходил. Случилось что-нибудь?
— А почему ты спрашиваешь?
— Неважно выглядишь.
— У тебя вид тоже не цветущий.
— Старею, старею, — посетовал Томас. Всё это время трактирщик порывался рассказать обо всех сегодняшних событиях, но не знал, как начать.
Травник начал сам.
— Надо поговорить, — сказал он. Взгляд его голубых глаз вдруг сделался серьёзен и угрюм. Он отставил кружку в сторону и сплёл в замок пальцы рук. Покосился на дверь. — Жена спит?
— Спит. А что?
— Не хочется её беспокоить, — он провёл рукой по волосам. — Дело вот в чём. Меня вчера, похоже, хотели убить...
— Не убили? — спросил кабатчик и тотчас осознал всю глупость своего вопроса.
— Как видишь, — усмехнулся тот, но тут же посерьёзнел.
— Так значит, это тебя в переулке Луны...
Он не договорил.
— Что, уже наслышан? — травник кисло усмехнулся. — Быстро сплетни носятся. Да. Меня. Сперва я думал, что нарвался на простых ворюг, но потом... В общем, это был не грабеж. Что-то происходит, Томас. уж слишком много нехорошего творится. Кто-то ищет мои старые связи, трясёт моих старых друзей. Не хочу, чтобы с тобой стряслась беда. Скажи, с тобою ничего такого в последнее время не произошло?
Томас сглотнул, раз, другой, собрался с духом и заговорил. Слова полились из него потоком, будто прорвались невидимые шлюзы. Он рассказал ему всё. Всё, что произошло сегодня утром, вечером и днём, как его спрашивал сначала паренёк с портретом, потом наёмный убийца, а после — инквизитор. И тоже с портретом. Травник всё это внимательно выслушал и долго молчал, уставившись на тлеющие в глубине камина угли и барабаня пальцами по столешнице. Вздохнул.
— Гюнтер? — наконец проговорил он. — Интересно. Этот мальчишка... Ты его не знаешь?
— Первый раз вижу.
— И он тебе не назвался?
— Нет.
— Гм. А тот, второй? Который хотел, чтобы ты обо мне сообщил?
— Рутгер? Он из гильдии воров. Из новеньких. Но — уже... — он сделал многозначительную паузу и дёрнул подбородком, как бы говоря: «Известен». — А вообче-то я всех их плохо знаю, — признал он. — Такой средневысокий, с белой головой и синими глазами. Высоко целит, если посмотреть, как держится.
— Ах, вот, значит, кто. Понятно. Что ж, раз такое дело... — травник встал. — Ты, Томас, вот что: не отпирайся, если снова будут спрашивать обо мне. Мол, да, видел, да, вспоминаю, вроде был такой. Не знаю, где сейчас. В конце концов, оно ведь так и есть. Об остальном — ни слова, понял? Про дом, про деньги, про Рудольфа ничего не говори. Если хочешь... — он помедлил. — Если хочешь, пошли Бликсу в «Кислого монаха». Это мне уже не повредит.
— Понял, — Томас торопливо закивал. — А тот мальчишка...
— Разберёмся. Ну, бывай.
Какое-то мгновение трактирщик колебался.
