Пару мгновений Яльмар созерцал коренастого одноногого кабатчика, потом расхохотался и хлопнул его по плечу, едва не сбив при этом с ног (вернее, с «ноги»).
— Клянусь Оди... то есть что я говорю! Христос свидетель, ты прав, я так и сделаю, коль ты не обманешь, — воскликнул он. — А у тебя голова варит! Небось не первый раз проворачиваешь такие делишки?
— Всё упирается в карман, — с усмешкою ответил кабатчик и похлопал себя по этому самому карману. — Вы же мне всех посетителей распугали, а должен же я поиметь с вас какую-то выручку! А кто б я был, когда б не чуял, где можно поживиться? Никак не Хейре Сваммердам. Лет двадцать — двадцать пять тому назад я был самым удачливым контрабандистом на всём побережье, а моя фелюга самой быстрой лоханью в округе, если не считать таможенных люггеров. Ни одна чиновничья тварь не могла поймать меня за руку. Если б не проклятый порох, я бы плавал до сих пор. С местными я ладил. Но когда береговая служба отошла испанцам, всё переменилось. Нынче гёзы прогнали их к чертям, а тогда у них на куттере был фальконет, они не понимали по-фламандски и без разговоров начинали палить во всё, что движется, а я не успел спустить парус, и мне оторвало ногу шальным ядром. Цирюльник спас мне жизнь, но оторванное не пришьёшь.
— Да. Незавидная судьба, — согласился Яльмар, усаживаясь за стол. Шепнул пару слов стоявшему рядом Сигурду, тот кивнул и остался, остальные удалились.
— Я не жалуюсь, пожал плечами старый мореход. — Наверное, это был знак свыше, что пора завязывать. Да и денег в аккурат хватило, чтоб купить таверну и осесть. Так что же будете вы есть? У меня есть жаркое из молодого козлёнка и угри. Хорошие угри, без запаха тины.
— Неси!
— А пить что? Пиво? А то есть ещё вино и женевер
[84]
, — посоветовал кабатчик. — Вино дрянное, потому как местное, а вот женевер весьма хорош! Рекомендую. Мой приятель Are Груневельд, сын мамаши Венте, гонит вполне приличный спирт. Только в последнее время нехватка сырья — зерно вздорожало. Он пробовал гнать самогон из чего-нибудь другого, даже из земляного масла, только плохо получилось — гореть горит, а пить противно. Он перегнал пять бочек, плюнул и забросил. Стоят в подвале. Может, пригодятся для чего. Не нужно вам?
— Нет уж, не надо, хватит с нас пока что пива. А впрочем, так и быть, уговорил: тащи свой женевер! И чего-нибудь закусить. Если нам понравится, будем приходить сюда харчиться всей командой. Благо, ходить недалеко.
— А если не понравится?
— В лоб дам, — добродушно бросил Яльмар. — И твой гроб очень быстро тебе пригодится.
— Понял, — так же добродушно отозвался Хейре Сваммердам.
Он удалился, вскоре вернувшись с двумя большими кружками, полными пива, блюдом козлятины, поджаренной с сыром и капустой, и с зеленой кубической бутылкой, полной опасного бесцветного зелья, пахнущего сивухой. Яльмар взял бутылку, критически посмотрел её на свет, отколупнул сургуч, выбил пробку, зажал ладонью горлышко, встряхнул несколько раз, отхлебнул и закашлялся. Жидкость впивалась в горло, как колючка, потом сразу начинала бродить в желудке в поисках выхода. Глаза варяга вылезли из орбит.
— Забористая штука! — выдохнул он, передавая бутылку Сигурду, чтобы тот тоже мог «причаститься». — Давненько я такого не пивал. Отнесём её ребятам. Ночи ещё холодные.
И они принялись за закуску.
Так они сидели довольно долго, разговаривая с кабатчиком о том о сём. Ближе к вечеру явилась старшая дочь с корзинкой угрей и покачала головой в ответ на молчаливый взгляд отца, потом пришла средняя и тоже покачала головой: никто из горожан не слышал ни о кукольнике, ни о бродячих музыкантах, а если даже слышали, молчали.
— Что ж, раз так, то мы пойдём, — сказал Яльмар.
— Придите завтра, посоветовал им кабатчик. — Когда кого-то ищешь, то всегда полезнее сидеть на месте, чем ходить.
— Да неужели? — Яльмар поднял бровь.
— Истинная правда! Не будь я Хейре Сваммердам. Судите сами: ежели сидишь, всегда есть шанс, что тот, кого вы ищете, однажды пройдёт мимо вас. А если и вы, и он всё время будете бродить, то далеко не факт, что вы с ним встретитесь.
— Разумно, — признал Сигурд, впервые за весь день открывший рот, чтобы что-то сказать.
На кнорре всё было без перемен. Прилив поднял корабль и потащил его вперёд, на берег, но экипаж предусмотрительно завёл два якоря, и кнорр качался на плаву. С борта перебросили на берег два связанных весла, по которым Яльмар и Сигурд забрались на палубу. Темнело. В небе уже высветился толстый серп Луны и маленькая звёздочка Венеры. Город осветился окнами, на судах зажгли фонари. Как раз при появлении Яльмара кормчий Харальд тоже зажёг масляный фонарь и теперь прилаживал его на особый крючок.
— Какие новости? — спросил он, обернувшись. Вся дружина молча ждала ответа.
— Будем ждать, — лаконично бросил Яльмар.
— Сколько?
— Сколько потребуется.
Он ждал роптания и недовольных возгласов, однако в этот раз никто не стал ворчать — стоять в порту всегда приятнее и проще, чем грести неведомо куда. Пока мореходы закусывали и разворачивали меха и одеяла, Яльмар молча прошёл на корму и там остановился, созерцая гавань, серебрящуюся лунными бликами. Помои, трюмная вода, отбросы превратили дельту Мааса в большую сточную канаву, но сейчас, под вечер, это не было так заметно. Работа не прекращалась ни на минуту. Со всех сторон тянуло рыбой, жжёной ворванью, мочой и дымом от кузнечного угля. Яльмар стоял и смотрел, как снуют взад-вперёд люди и лодки, как идёт погрузка, и не сразу заметил, как сзади к нему подошёл Сигурд.
— Мы найдём её, — сказал он негромко.
Яльмар вздрогнул. Обернулся.
— Порой мне кажется, ты читаешь мои мысли, — сказал он. Светловолосый гигант усмехнулся. Шрам превратил его улыбку в кривой оскал.
— Я знаю тебя столько лет, что мне нетрудно догадаться, о чём ты думаешь, Яльмар. Если она жива, мы её найдём.
Яльмар снова посмотрел на гавань. Сегодня солнце село в тучи, в адское месиво из дыма и огня, и сразу же погасло. Яркое, пустое небо быстро наливалось синевой и фиолетом, звёзды возникали быстро, словно сыпь после крапивы.
— Порой я думаю, что зря всё это затеял, — вдруг признался другу Яльмар. — Надо было мне остаться в Брюгге. Ведь сразу было понятно, что след потерялся. Искать мою девочку в этой богами проклятой стране всё равно что искать иголку в стоге сена. Мне нужно было идти одному.
— Одному нельзя: война. Дружина ропщет.
— Ты — ярл, — коротко возразил ему Сигурд.
— Спасибо, побратим, — с чувством сказал Яльмар и сжал его плечо.
Сигурд ответил ему тем же.
— Я тебя понимаю, — сказал он. — Ты же знаешь: у меня тоже погибла семья.
